Афганский рубеж

Если быть точнее, то оно узкое. Полукругом окружено горным склоном. Сесть можно только боком.

— Тут нет аэродрома. Садись, где показали! — настоятельно сказал я и Димон начал снова карабкаться вверх по спирали.

— Как взлетать будем?

— Как сядем, так и взлетим, — ответил я.

Двигатели работают тяжело. Посматриваю на площадку. С разных сторон идут мелкими группами бойцы и постоянно отстреливаются. А внизу бой идёт ещё плотнее. Один взрыв! Второй! Третий!

— Миномёт! — крикнул Батыров и вильнул вправо, прекратив набор.

На площадке несколько взрывов. Всё в пыли. Виден только край обрыва и как продолжают забираться наши ребята.

— Чего творишь⁈ Давай выше, — говорю я, посматривая на приборы.

Высота 3950, и нужно ещё дотянуть. Батыров слегка подтягивает рычаг шаг-газ, но вертолёт отзывается плохо. Помогаю ему, толкая ручку от себя, слегка разогнав Ми-8. Димон вновь начал набирать высоту по спирали.

— Саня, мы сядем, но не взлетим. Давай другую площадку.

— Ты духам тоже скажешь подождать?

На площадке толпится народ, отстреливаясь по подступающим духам. Начинаем снижаться к площадке. Пока идём мимо неё, но потом подравняемся.

Поток ветра сильный, удерживать вертолёт сложно. Тут и по фюзеляжу одна за одной прилетают пули.

— Зависай! И боком туда, — держусь я за органы управления.

Скорость загасили. Трясёт и вибрирует в теле каждая кость.

— Промахиваемся! 3 метра! — громко говорит Батыров.

Слегка отклоняю ручку влево. Выравниваю нос и касаюсь колёсами площадки.

— Шаг не опускай! — громко сказал я.

Сбавлять мощность нельзя, иначе не взлетим с такой высокой площадки. Спецы начинают запрыгивать внутрь и помогать раненым. Даже в сумерках видно, насколько парни измождённые.

Вокруг подымается дым от зажжённой шашки, но духи продолжают стрелять беспорядочно.

— Быстрее! Быстрее! — кричит в грузовую кабину Димон, а вертолёт тем временем просаживается всё ниже.

Справа продолжают стрелять. Несколько пуль разбивают правый блистер, засыпая осколками пол кабины. Как же долго тянется время!

Одного из бойцов тащат на плащ-палатке. Ещё кто-то идёт с окровавленной рукой и головой.

И вот слышу, как начинает закрываться дверь. Пора взлетать.

— Паашли! — сказал Батыров и начал поднимать рычаг шаг-газ.

Но вертолёт не взлетает. Взрыв недалеко от нас. Слегка тряхнуло, но Ми-8 стоит на месте.

— Взлетаем! — кричит Димон и вновь пытается поднять вертолёт.

Он слегка отрывается, а потом вновь касается земли. Ещё раз, и всё никак.

— Саня, мы взлететь не можем, — смотрит на меня Батыров, говоря по внутренней связи.

В кабину заглядывает грязный от пыли Сопин. У него из носа идёт кровь, но он её даже не утирает.

Смотрит на меня, а потом на Батырова.

Перегруз!

Я пробую поднять шаг, колёса отрываются, но очень тяжело. Обороты двигателей и температура растёт, но никак не выходит взлететь. Ощущение, что лопасти несущего винта вот-вот сложатся в острый конус.

Слишком высоко забрались. Из-за разрежённого воздуха, мощностей двигателя для взлёта не хватает. Пот застилает глаза, а за горами видно последние лучи солнца. Дым перед нами сносит порывом ветра.

— Саня, мы всех не заберём. Надо кому-то выходить, — тихо говорит по внутренней связи Батыров. По голосу слышно, что произносит он эти слова с тяжестью на душе.

Пулемётная очередь прилетает по правому борту, а впереди вижу, как по тропе идут духи.

Глава 19

Карим вернулся в кабину и начал стрелять из пулемёта. Гильзы летят на пол, а кабину заполняет запах пороховых газов.

Бойцы, у кого ещё есть силы, тоже отстреливаются через окна в грузовой кабине. Нас постепенно обступают.

Времени нет думать. Если не взлетаем, то выходим все, и продолжаем обороняться. Но такой вариант я не рассматриваю.

Затянул привязной ремень на поясе. Карима вернул на сидушку. Выдох, вдох. Пора!

— Димон, смотри за авиагоризонтом. Сейчас будем взлетать.

До обрыва метров 80–90, но правое колесо съедет вниз уже через 50. Значит, по самолётному взлететь не получится. Только если не сделать трюк.

Начинаю поднимать шаг, колёса совсем немного приподнялись, но этого достаточно.

— Смотри угол тангажа, — сказал я и медленно отклонил ручку управления от себя.

Нос начал опускаться, а хвост приподниматься. Линия горизонта пропала, а перед глазами только каменистая площадка. Законцовки лопастей винта вот-вот коснутся земли.

— Саня, не глупи! Так не взлетают! — возмущался Батыров, но вертолёт уже покатился вперёд на носовом колесе.

— Тангаж!

— 6°… 9°, — начал считать Димон.

Лопасти выровнялись по срезу горизонта. Смотрю вперёд и держу положение. Обрыв всё ближе. Внутри всё сжалось, во рту пересохло от напряжения.

— Скорость 20…30… 40! — отсчитывает Карим, но тут же замолкает.

Срываемся вниз. Уши моментально начинает закладывать. Слюны во рту нет, чтобы сглотнуть и слегка пробить заложившие перепонки. Вертикальная скорость растёт, а перед глазами только глубокое ущелье.