Афиканский роман

Между тем Лариса тонуть не собиралась, а собиралась произвести на учащихся наилучшее впечатление. Она с головой ушла в подготовку учебного материала – и застряла на работе, пожертвовав прогулкой в горах. Зато её желание реализовалось в полной мере.

На урок пришли все наёмные работники – за исключением Иван Иваныча (переводчицы не в счёт). Мужчины, как на подбор, красовались в шерстяных свитерах. Этой красотой они были обязаны вывезенным из Союза супругам, напавшим на алжирскую шерсть, как на золотую жилу. Даже заросший собственной шерстью Пётр Фомич, смахивавший на быка – производителя, не ударил в грязь лицом. Ему очень шёл и даже придавал интеллигентный вид голубой полувер, связанный сострадательной Фатимой. Расторопная соседка по квартире вполне заменила жёнушку Агафью, оставленную на родине по причине непомерной жадности. "Смотрите – ка, Иван Иваныч прогуливает", – выдал коллегу простецкий мужчина. Вопреки ожиданию шеф к неявке преподавателя отнёсся с пониманием. "Иван Иваныч – взрослый человек, и, надо полагать, у него для отсутствия есть убедительные доводы", – ледяным тоном сказал Илья Борисович. Не встретив возражений, он открыл урок французского языка. Всё шло как по маслу: Лариса блистала эрудицией, а учащиеся учились изо всех сил. По ходу дела прояснилось, что шеф миссии предрасположен к языку и знания схватывает буквально на лету; остальные же, несмотря на потуги, не могут сдвинуться с мёртвой точки. "Я думаю, Илья Борисович, что нам не надо учить французский язык, – почесал в затылке автомобильный мастер Ибрагим. – У вас хорошо получается – вы и учите. Кто бы мог подумать, что этот язык – такой тяжёлый!" "Я не собираюсь никого принуждать", – выразил согласие шеф миссии. Таким образом раздосадованной Ларисе пришлось ограничиться одним подопечным – в лице Ильи Борисовича.

Получив домашнее задание, шеф, в сопровождении несостоявшихся учеников, покинул классное помещение; зато на его место тут же заступил понурый Иван Иваныч. "Я вам наговорил с три короба, – потупил взор проштрафившийся мужчина. – В жизни всякое бывает. Нам с вами сам бог велел дружить". "Против кого?" – в упор спросила переводчица. Преподаватель впал в панику, но ненадолго. "Вы ещё очень молоды и не знаете жизни, – трогательно сказал Иван Иваныч. – За своё место под солнцем нужно бороться. Так давайте бороться вместе". "Я не хочу бороться", – прерывисто задышала потухшая девушка. Иван Иваныч заподозрил неладное и в пожарном порядке отскочил вместе со стулом. Однако сомнительная сексуальность предусмотрительного мужчины тут была ни при чём. У Ларисы заколотилось сердце, и отнялись ноги. "Надо бы прилечь", – скорчилась невезучая девушка – и не смогла пошевельнуться. "Зоя!" – позвал на помощь Иван Иваныч. Повторять два раза не было необходимости. Видоизменённая женщина чуть ли не на себе доволокла Ларису до кровати и вставила ей под мышку согретый в ладонях градусник. Доползя до отметки «39», ртуть нехотя остановилась. Зоя Львовна посмотрела на градусник, беззвучно вскрикнула и принялась обихоживать больную. "Ох, уж эти кафельные полы! – приговаривала сиделка. – Даже в Африке лето кончается. А за летом следует зима".

Проглотив таблетку, Лариса почувствовала некоторое облегчение – и забылась в болезненных мечтах.

13