Афинский яд

— Мальчишка-конюх! — вскричал я. — «Мальчишка-конюх уже ушел». Вот что сказал Марилле раб, подметавший перед домом Манто. Клеофон мог расхаживать по городу под видом мальчишки-конюха. На склоне Ликабета живет один угольщик, он поставляет уголь в богатые дома, обитатели которых не желают таскаться на рынок. И поскольку он ездит на муле, а иногда берет с собой еще нескольких, то держит мальчишку-конюха. Чтобы тот сопровождал его в поездках и ухаживал за животными.

— Я знаю, о ком ты говоришь. Этого угольщика зовут Эфипп, он живет в двух шагах отсюда! — Аристотель вскочил на ноги. — Минувшей весной Феофраст обошел всех угольщиков округи и разузнал, кто сколько берет. Эфипп поставляет уголь в дом Ортобула, а может, и к Манто.

Аристотель был прав. Эфипп жил недалеко от тенистых рощ Ликея, на восточных, более пологих склонах невероятно крутого холма Ликабет. Угольщик арендовал большой участок земли, где жег уголь, хранил кувшины с маслом и держал мулов. На Ликабете не было недостатка в деревьях, но время от времени Эфипп ездил в другие, богатые лесами уголки страны, например, в Ахарны, и заключал сделки с тамошними угольщиками. Помимо угля, он торговал оливковым маслом для светильников, хворостом, утесником, а также высушенными оливковыми косточками для растопки небольших печей.

Уже возле самого участка на нас пахнуло дымом и крепким запахом мулов: возможно, угольщик продавал и навоз, который явно водился здесь в изобилии. Мы прошли мимо двух мулов, которые нетерпеливо били копытами — каждый на привязи в отдельном загоне. Ни один разумный хозяин не позволит рабочим мулам бродить, где попало.

— Чем могу служить, достойные афиняне? — приветствовал нас угольщик. — Вам, верно, нужен уголь? Или хорошая порция сухих оливковых косточек?

— Мы в Ликее наслышаны о превосходном качестве твоего угля, о Эфипп, — молвил Аристотель, — и даже подумываем сменить угольщика.

— Вы уже сменили его прошлой весной, разве нет?

Мы явно имели дело с человеком неглупым. Полагаю, местные угольщики прекрасно осведомлены о клиентах друг друга.

— Что доказывает лишь нашу готовность к переменам, — обаятельно улыбнулся Аристотель. Он оглядел владения Эфиппа, заметив и стойла, и приземистые навесы, защищающие уголь от сырости и ветра.

— Уверен, у тебя чистейшее масло, отличный уголь и безукоризненная репутация. Окажи нам любезность, назови двоих-троих покупателей, которые согласятся предоставить нам сведения.

— Их слишком много, — ответил Эфипп, бросая на нас проницательный взгляд.

— Ну, хотя бы одного или двух, — примирительно сказал Аристотель. — Ты ведь поставлял уголь в дом Ортобула? Который недавно перешел во владение Критона?

Некоторое время Эфипп буравил нас взглядом, потом нехотя кивнул.

— Ну да, я продавал им уголь. Вернее, до сих пор продаю.

— Ты также обслуживаешь дом Манто, верно?

Эфипп широко ухмыльнулся.

— Говоря о заведении Манто, слово «обслуживание» лучше не произносить, — сказал он. — Это ж публичный дом, да еще какой! Но с борделями приятно иметь дело: вот где точно не спят по ночам.

— Именно так. А ты, как я вижу, не только умен, но и великодушен. Продаешь людям тепло, но твое сердце не остывает. Ты не остался равнодушен к мольбам несчастного мальчика…

— Подожди-подожди! Мне за тобой не угнаться, о Аристотель Ликейский. То все об угле, а тут вдруг о мальчиках!

— Но ты же понял, о чем я, — настаивал Аристотель. — И дело ведь не в корыстолюбии, ибо что возьмешь с паренька? Он разве что за мулами присмотрит. Твой прежний помощник — одна маленькая девочка назвала его «долговязым» — уехал, верно? А на его место ты взял другого, моложе и ростом поменьше, иными словами, мальчишку.

Эфипп сплюнул.

— Долговязый сбежал. Заявил, что лучше, мол, займется чем-нибудь другим, может, в солдаты пойдет. Он свободнорожденный, сын моего троюродного брата, и я не мог пустить по его следу охотников за беглыми. Я ехал один, как вдруг, откуда ни возьмись, появляется этот мальчонка и говорит, что хочет работать с мулами. Я и согласился. Я вез большую партию товара в обход Афин и, кроме того, знал, что позже мне предстоит отправиться в сторону Мегары, чуть подальше Элевсина. Так что мальчишка пришелся весьма кстати.

— А ты знал, кто он такой?

— Нет, нет, конечно. Вокруг мулов вечно крутится столько детей, я на них особо и не смотрю. Этот паренек был, кажется, чем-то расстроен. Голодный, одежда порвана в клочья, жить не на что. Он назвался Симмием. Сказал, что его покойный отец был гончар, а старший брат его бил. Ну я и взял мальчишку к себе.

— Но ненадолго.

— Он заслуживал лучшего, и потом, я видел, что Симмий не хочет оставаться в Афинах. И тогда я послал его к Ликене. Подумал, может, хоть ей удастся выведать, в чем его беда. Эта женщина — настоящий друг. Добрая, веселая, никогда не откажет в помощи и прекрасно ладит с детьми. В общем, мальчишка отправился в дом Ликены.

— Ты что-нибудь о нем слышал с тех пор? Или, может, виделся с ним? — отрывисто спрашивал Аристотель. — Говори прямо, не увиливай.