Афинский яд

Сердце у меня ушло в пятки. То, что я обнаружил тело второго мужа Гермии и должен был засвидетельствовать это в суде, меркло перед новой катастрофой. Не было никаких оснований считать, что меня не узнали в доме Трифены. А если станет известно, что я присутствовал при злополучной проделке Фрины, меня могут обвинить в соучастии святотатству. Воспоминание об Эвримедонте также не прибавляло радости: я хорошо помнил, каким ожесточенным нападкам подвергся Аристотель со стороны этого фанатика, столь безжалостного и грозного, что казалось, сердце его выковано из чистого железа. Эвримедонт, преданный служитель элевсинской богини, вел себя так, словно честь Деметры целиком и полностью зависела от его непреклонности. Поскольку я не делал тайны из своей дружбы с Аристотелем, он будет вдвойне счастлив обвинить меня. А вот Эвбул, сын богатого, влиятельного (и живого) отца, мог не беспокоиться за свою судьбу. Кроме того, он признался добровольно, оказав Афинам дружескую услугу.

— Что сейчас с Фриной?

— Ее задержали и допрашивают.

— Значит, ее посадят в тюрьму?

— Пока нет, — пояснил сплетник. — У нее достаточно богатых покровителей, которые заплатят залог. До самого суда Фрина будет жить в строгом уединении; говорят, дом, где ее поселят, принадлежит какой-то женщине, но все входы и выходы станет охранять вооруженная стража.

— Она так красива, — мечтательно вздохнул пожилой толстяк.

— И потому опасна, — возразил голос из толпы. — Я дружу с Аристогейтоном и разделяю его взгляды. Эта глупая женщина кружит мужчинам головы. Ну как тут не вспомнить жителей Трои, которые выстраивались на стенах своего обреченного города и пускали слюни по сгубившей их Елене!

— Вот что я вам скажу, — вмешался сплетник, не желая, чтобы о нем позабыли. — Суд будет скорым, это вам не какое-нибудь нападение или убийство. Когда происходит убийство, обижена семья, но в случае святотатства обижены сами боги. Эвримедонт прав: Афины не могут допустить оскорбления богов. Суд над Фриной начнется так скоро, как только можно, и так же скоро последует казнь, дабы очистить город от скверны и избавить его от опасности.

— Давненько у нас не было суда по обвинению в святотатстве и богохульстве, — задумчиво протянул какой-то человек. — Возможно, хоть теперь граждане Афин вспомнят о своем долге перед богами.

— Ах, какая жалость, — проговорил другой, примерно того же возраста. — Многих мужчин опечалит смерть столь прекрасного создания.

VIII Дело против мачехи, по обвинению в отравлении: первое слушанье

Я поспешил убраться с площади, искренне надеясь, что не выказал чрезмерной осведомленности во время обсуждения последних новостей. Я понятия не имел, могут ли Эвбул и другие посетители публичного дома назвать меня свидетелем или соучастником святотатства. Я боялся появляться на людях. Казалось, в любой момент кто-то может похлопать меня по плечу и спросить: «Ты видел, как Фрина…»

Я не мог поделиться своей бедой с Аристотелем, который сам был не в почете у ревностных последователей культа Деметры и Элевсинских мистерий. Эвримедонт, так рьяно бросившийся на защиту Деметры и подвергший Аристотеля столь яростным нападкам прошлым летом, вряд ли воспылает большой любовью ко мне. Дружба с Аристотелем, еще несколько лет назад казавшаяся несокрушимой стеной, которая способна защитить от любых невзгод, в последнее время все чаще становилась источником опасности. А теперь попытка использовать мое знакомство с Аристотелем и вовсе навлекла бы неприятности на нас обоих. Враги философа, настроенные против македонцев, мгновенно свяжут с ним любое мое прегрешение. Нет, ждать помощи от Основателя Ликея не приходилось. Я надеялся, что смогу остаться в тени, но вероятность этого была невелика. Плохое освещение в комнате, а также многочисленность и нетрезвость собравшихся, конечно, играли мне на руку. Кроме того, я не был постоянным клиентом Трифены и не назвал своего имени. И все же следовало соблюдать предельную осторожность, но при этом избегать уклончивости или боязливости в ответах судьям.

Как мне было хорошо (возможно, даже слишком хорошо) известно по собственному опыту, перед судом по обвинению в убийстве должны состояться три продикасии с перерывом в месяц. Обеим сторонам дается время, чтобы собрать, изучить и представить улики, выслушать свидетелей и обдумать факты. Все это осуществляется с помощью и под руководством Афин, которые представляет Басилевс — Верховный Архонт, в чьи обязанности входит управление религиозной жизнью города. Эти предварительные слушанья проходят в помещении, а не на беме холма Ареса, вот почему они производят не столь гнетущее впечатление, как суд.