Афины и Спарта. Борьба за гегемонию в Греции в V в. до н. э. (478-431 гг.)

В рассматриваемое время Спарта, учитывая своеобразие отношений, сложившихся в Пелопоннесском союзе, и антитиранические выступления, взяла на вооружение в борьбе против Афин лозунг освобождения эллинов от афинского господства (Thuc., I, 139, 3; ср.: Thuc., I, 126, 1). Однако этот лозунг имел мало общего с подлинной свободой греческих полисов и, как показали события Пелопоннесской войны, служил лишь прикрытием для собственно спартанских, имперских и гегемонистских устремлений. Так что различия во внешней политике Спарты и Афин скорее всего имели внутривидовой характер. По мере расширения и укрепления Афинской архэ лакедемоняне, осознав, что их власть не статична и если она не расширяется, то способна сокращаться, не стали медлить и приняли решение начать войну с афинянами.

В связи с этим необходимо охарактеризовать речи Архидама и Сфенелаида в Спарте (Thuc., I, 80—86). Современные историки трактуют их либо как отражение борьбы мирной (Архидам) и военной (эфор Сфенелаид) партий в Спарте (Кэген, Сент-Круа, Льюис), либо как доказательство конфликта эфората и царской власти (Финли). По-видимому, можно говорить о противоречии между эфоратом и царской властью в это время лишь по тактическим вопросам внешней политики, а о серьезном конфликте между ними свидетельств в источниках нет. Вместе с тем следует отметить, что Фукидид, передавая речь Сфенелаида, сознательно сохранил ее высокомерный тон и нежелание эфора утруждать себя аргументами. Тем самым историк подчеркнул господствующее положение и непререкаемый авторитет эфората, что, как мы уже указывали выше, вполне соответствовало действительности.

Однако речи Архидама и Сфенелаида показывают, что спартанцам предлагался выбор не между миром и войной, а между войной подготовленной и войной безотлагательной. Речь Архидама свидетельствует о том, что он отнюдь не был «голубем». Она является примером рассудительного, знающего толк в войне полководца, каковым в на самом деле он и был. Архидам фактически призывал к политике сдерживания афинян и энергичной подготовке к войне с ними, причем для этого он предлагал использовать все средства, включая и союз с варварами (Thuc., I, 82, 2). В ходе войны эта идея была воплощена в жизнь (Thuc., VIII, 18; 37; 58; ср.: Thuc., II, 67, I)[281]. Тогда же восторжествовало мнение эфората, боявшегося недовольства союзников и стремившегося им угодить (Thuc., I, 86, 1—4). Здесь в полной мере проявилась специфика Пелопоннесского союза, в котором Спарта хотя и играла руководящую роль, тем не менее вынуждена была не только считаться с интересами своих союзников, но иногда и действовать под прямым их давлением.

Заключение

На основании рассмотренных нами материалов можно прийти к следующим выводам. После решающего этапа Греко-персидских войн возникли существенные изменения в межполисных отношениях. Полицентрическая структура, характеризовавшаяся наличием множества автономных греческих государств, сменилась дуалистической структурой, отличавшейся противоборством двух могущественных полисов — Спарты и Афин. Как вытекает из сообщения Фукидида (Thuc., I, 18, 2 sq.), эллины после образования наряду с ранее существовавшим Пелопоннесским союзом, возглавляемым лакедемонянами, нового объединения — Афинского морского союза, — возглавляемого афинянами, разделились на два противоположных военно-политических блока.

Ослабление персидской угрозы выдвинуло на передний план проблему межполисных отношений. И в этой связи противостояние Афин и Спарты было неизбежным. Эти полисы, отличавшиеся внутренней социально-экономической структурой и политическим строем, выступали выразителями двух тенденций — демократической и олигархической как в области внутренней, так внешней политики.

Война как средство обеспечения объективных условий существования спартанской общины, а также защиты и увековечения территориальных завоеваний и порабощения живущего на этих землях населения была главным фактором социально-экономического и политического развития спартанского государства. С этим была тесно связана и другая особая черта спартанского общества, заключавшаяся в том, что процесс формирования античной общинной и государственной собственности был доведен у спартанцев до логического завершения и у них относительно рано были приняты законы, препятствовавшие в течение длительного времени более или менее свободному развитию товарно-денежных отношений и частной собственности.

Поэтому социальная структура спартанского государства отличалась относительной однородностью гражданского коллектива, в котором аристократия была вынуждена согласиться на отмену своих привилегий и политического господства. Политическая организация спартиатов характеризовалась установлением такого государственного строя, при котором господствующее положение занимала консервативно-олигархическая правящая политическая группа эфоров и геронтов, строго следившая за тем, чтобы сложившийся общественно-политический порядок не нарушался.