Афины: история города

Так же свободно Чандлер рассуждал о характерах греков и турок, об отношениях между ними, о положении женщин, о народных поверьях и обычаях. Он находил, что большинство афинских турок вежливы, общительны и любезны в гораздо большей степени, чем обычно принято у этого «высокомерного народа»: «Находясь в относительно равных условиях со своими товарищами-афинянами, принимая участие в их повседневной жизни, они приобрели в какой-то степени греческий характер». Он замечал в них чувство «врожденного превосходства», суровое благородство, пунктуальность, честность в делах, предвзятость и скупость. С другой стороны, на греков он смотрел как на потомков древних афинян — живых, сметливых, ловких и хитрых. Архонты — восемь или десять правящих фамилий — «теперь не более, чем просто имена, разве что носят высокие меховые шапки и одеваются лучше, чем низший класс». Они были хозяевами лавок, торговцами или сборщиками налогов. Как облеченные властью турки, так и ловкие греки пренебрегали скотоводством и земледелием, оставив это на долю албанцев, которые «были заняты тяжелыми работами, пока светит солнце, от зари и пока не падали от усталости». Колесо совершило свой оборот. Теперь в любой греческой деревне есть группа албанских иммигрантов, приехавших в начале 1990-х годов. Одни заняты на сезонных работах, другие — в строительстве, и все они работают, «пока светит солнце, от зари и пока не падают от усталости».

Картина, нарисованная Чандлером и другими путешественниками более позднего времени, показывает нам мелкий, захолустный греческий городок в Османской империи, в стороне от больших событий и больших денег. Население города в позднеосманский период составляло около 12 000 человек. Количество греков (христиан) превышало число турок (мусульман) примерно в 4 раза. Еще в городе и в деревнях присутствовали хоть и в меньшинстве, но вполне заметном албанцы. Описывая изнурительное правление Хаджи Али в конце XIX века, афинянин Панагис Скузес упоминает мусульманских цыган, работавших кузнецами, и чернокожих эфиопов, которые плели циновки и вязали веники.

Город насчитывал 36 приходов, названных нижними округами, но церквей и часовен было гораздо больше, потому что, как сообщал Чандлер, в Греции существовало множество часовен, посвященных определенным святым, и их открывали только в день этого святого. Церкви играли важную роль оплотов социальной защиты, давая убежище бездомным и нищим, которые размещались в маленьких клетушках в окружающих церкви садах.

Больше всего привлекал приезжих базар неподалеку от Агоры и библиотеки Адриана. Рядом находились османские судебные палаты, резиденция правителя и медресе. Действующие рынки — работающие каждый день, раз в неделю или только в сезон — располагались перед одной из мечетей. Работали хамамы (бани), кафе и лавки. В одних и тех же кварталах вперемежку стояли мусульманские мечети и христианские церкви, турецкие дома и греческие.

К концу османского правления серьезные путешественники уже помещали афинские памятники на свою интеллектуальную карту Европы. Наиболее заметными из них были Джеймс Стюарт и Николас Реветт, приехавшие в Грецию в 1751 году. Как и Чандлер, они прибыли по поручению Общества дилетантов. Их целью были поиск и оценка уцелевших памятников древности для британского общества аристократов, знатоков, архитекторов и художников, которые начали проявлять все больший интерес к Греции. Стюарт и Реветт сделали подробнейшие зарисовки афинских памятников, не только передав их структуру, но и достоверно воспроизведя царившую на тот момент мешанину античности и наслоений позднейших веков, вроде Парфенона с мечетью и памятник Лисикрату (известный тогда как фонарь Демосфена), поставленный в капуцинском монастыре. Значение книги Стюарта и Реветта «Афинские древности», изданной в трех частях в 1754—1794 годах, было огромным. Влияние греческой архитектуры можно увидеть в Эдинбурге и по всей Великобритании. Открытие для Европы эталонов и сюжетов греческого искусства по силе своего воздействия могло сравниться только с выставкой скульптур Парфенона, вывезенных лордом Элгином.

Шатобриан и Байрон

Кроме Стюарта и Реветта, чьи путевые наблюдения оказали огромное влияние на человеческие умы, среди посетивших османские Афины были Шатобриан и Байрон. Описание Афин, вышедшее из-под их пера, позволило европейскому читателю составить гораздо более полное представление об этом городе, пробудило политический интерес к положению Греции и судьбе ее культурного наследия.

Шатобриан прибыл в Грецию в 1806 году. К Афинам он подъехал по Элевсинской дороге. Для нас он оставил описание перспективы города, открывающейся по мере того, как путешественник продвигается по долине между холмами возле Дафни: