Въ этотъ день вс духовныя его чада приходили попращаться съ нимъ. Просили, кому что надо, и онъ черезъ меня давалъ имъ послдніе совты: и говорилъ мн духомъ и все мн было понятно, и тогда я уже каждому передавалъ его слова. Это было прямо чудо. А еще къ заходу солнца у насъ остановились часы и не знали сколько времени, а было пасмурно. И мы спрашиваемъ: «Сколько теперь времени?» А Старецъ духомъ мн: «Постановите 11 часовъ». А когда проверили на другой день по солнцу, то точно такъ и было. Когда Старецъ всхъ благословлялъ, а меня благословить окончательно все отлагалъ, то я сталъ уже побаиваться, что Старецъ, не успевъ благословить меня, умретъ. Тогда я посмлъ даже напомнить ему еще: «Батюшка, я боюсь, что Вы не успете благословить меня и помрете», на что онъ ответилъ: «Успю».
Подъ самый праздникъ ночью у Старца жару уже не было, но большое изнеможеніе. Заказано пораньше кончить бденіе и служить скоре литургію, чтобы успть передъ смертью причаститься. Но спустя немного Старецъ послалъ меня сказать, чтобы какъ можно скоре кончали бденіе и посл 6 часовъ съ полночи начать литургію и часто посылалъ меня узнавать скоро ли начнется литургія. Такъ и сдлали. Когда началась литургія Старецъ заставилъ меня прочесть три молитвы къ Св. Причащенію и по окончаніи ихъ говоритъ мн духомъ: «Ну, лобызаемся». Я сразу не понялъ, онъ еще повторилъ, и мы поцловались; благословилъ меня далъ мн наставленіе въ трехъ главныхъ словахъ. (эти слова остались тайной)
Посл причащенія онъ спокойно лежалъ, пищи и воды ничего не принималъ. Вс духовныя чада его близкія и издалека пріехавшія на праздникъ, не хотели посл литургіи разходиться. Предувдомленныя тмъ больнымъ, кому Старецъ сказалъ, что на Покровъ скончается, они остались ждать его смерти. Съ утра Старецъ пожелалъ, чтобы прочитали ему Страсти Господни изъ Евангелія отъ Іоанна отъ зачала 46-го. «Нын прославися Сынъ Человческій...» Прослушавъ всё, попросилъ свчу и заставилъ читать отходную себ. Во время чтенія Старецъ лежалъ на спин скрестивъ руки на груди, держа зажженную свчу. Прочитали всю отходную до конца и «со святыми упокой» пропли, а старецъ не умеръ. И, отдавая свчу, сказалъ: «Возьмите». Суди объ этомъ какъ кто хочетъ, а я догадываюсь, причина тому была та, что помшали люди. Ему хотлось встретить смерть безъ людей, такъ и исполнилъ Господь его желаніе: на другой день 2-го октября онъ умеръ безъ людей. Тогда онъ мн говоритъ: «Хочу и завтра причаститься, но не знаю, проглочу ли Св. Причастіе?» Теперь онъ не могъ уже и съ чайной ложки глотать воду, какъ давалъ я ему послдніе три дня, ибо теперь выкашливалъ назадъ. «А ну-ка», говоритъ, «дай-ка мн водицы-то съ ложечки подъ языкъ». И правда, черезъ минуту проглотилъ безъ кашля. Попробовали ешё и такъ до трехъ разъ. Потомъ говоритъ мн: «Скажи духовнику, чтобы завтра, причащая меня, опустилъ бы Причастіе подъ языкъ. Не забудь предупредить его». Такъ и причастили его передъ смертію.
Ночью ему было очень тяжело, хотя жару и не было, а все время проситъ то посадить, то опять положить, и всю ночь безпрестанно не могъ и десяти минутъ побыть въ одномъ положеніи. А къ утру и причастился Св. Христовыхъ Таинъ. Посл причастія, проводивъ духовника, мы остались вдвоемъ со Старцемъ, и онъ попросилъ посадить его, какъ и прежде, на постель, опершись головою въ подушку на столъ такъ, чтобы носъ и уста его были свободны для дыханія. Взявъ своею рукою подъ подмышку его лвой руки, а правой держа его правую руку, я сталъ творить Іисусову краткую молитву въ тактъ подъ его біеніе пульса. Пульсъ его былъ ровный и твердый, какъ у здороваго. Прислушался къ его дыханію и замтилъ, что оно совпадаетъ съ моимъ и при выдыханіи воздуха, и что онъ шопотомъ выговариваетъ «помилуй мя». Такимъ образомъ, приспособленно ко мн, онъ молился Іисусовой молитвой. Такъ продолжалось минутъ около дсяти. Потомъ замтно пульсъ его началъ длать перебои и ослабевать. Въ это время вошелъ къ намъ въ келлію Отецъ Іоиль. Я говорю ему: «Отецъ, зажги лампадьсу, а то она только сейчасъ потухла». И когда онъ зажигалъ, Старецъ глубоко вздохнулъ. Заметивъ, я крикнулъ: «Отецъ Іоиль! Старецъ помираетъ». Послдовалъ еще вздохъ, и душа его тихо вылетела изъ тла. Въ моихъ рукахъ такъ онъ и померъ, спокойно, безъ всякаго вздрагиванія.