Афонские рассказы

– Так разве он не слепой? – улыбнулся инок. – Не заметит этот бедолага ни презрения, ни уважения. И языка нашего он не знает. А как мог обидеть его мой евро?

– Нищего могли обидеть не деньги, а высокомерие подающего, отче. Извини, что поучаю тебя, я ведь обычный работяга.

Инок, искавший совершенный монастырь, сердечно улыбнулся:

– Что ж. Вы правы. Но повторюсь – этот попрошайка слеп.

– Ну да. Это слепой… – рабочий неожиданно рассмеялся. – Хотя кто знает, а вдруг он просто притворяется?

Оценив знаменитый афонский юмор, инок вновь улыбнулся. Он кивнул смеющемуся рабочему и, щурясь, посмотрел на небо, где уже воцарилось солнце. К этому времени паром причалил к арсане, и контролеры с истинно южным темпераментом загоняли на него народ. Гудели грузовики и легковые машины. Беспредельное море, в голубых волнах которого дробились лучи солнца, и зеленоватая громада возвышающегося над морем Афона манили инока запахами морской соли и ароматного винограда…

«Что ж, попытка – не пытка, – подумал он. – Похожу по афонским тропам, потреплю свой старый подрясник о терн, истопчу сандалии… Урон не велик. А если не найду, что искал, и разочаруюсь, то буду дальше думать… Не перестану до смерти искать свой совершенный монастырь. – Инок тяжело вздохнул. – Может быть, он здесь? Кто знает? Только Матерь Божья…»

Разглядывая бугристые зеленые берега Афона и прикрепленные к ним, словно ласточкины гнезда, монастыри, инок, искавший совершенный монастырь, размышлял, который из них мог бы стать местом его подвига. Внешне все они были примерно одинаковы: серые и немного запущенные.

«Интересно, что за братия населяет эти обители?» – думал он, вслушиваясь сквозь рокот двигателя морского парома в мелодичную греческую речь.

Специально для своего визита на Афон он полгода учил греческий язык, в котором ощущал красоту и дух древней Византии. Святыми отцами Восточной Римской империи было написано немало духовных книг, вдохновляющих и современных иноков. Бытовало оправданное мнение, что греки лучше всего сохранили православную традицию именно здесь, на Афоне. Значит, здесь, скорее всего, и находится самый лучший православный монастырь. Однако инок знал, что даже эта лучшая в мире обитель может и не быть тем самым совершенным монастырем, который он искал уже более десяти лет на великих российских просторах, искал на Украине и в Молдавии, в Румынии и Сербии. Инок, искавший совершенный монастырь, побывал даже в Турции, посетил Болгарию, где его неприятно удивило оскудение монашеской жизни.

Инок тихо просидел на скамейке парома несколько остановок, пока к нему не обратился незнакомый русский послушник:

– Раньше я тебя не видел. Ты кто – паломник или новенький?

Инок пожал плечами:

– Не знаю, что и ответить. Паломник, наверное… В общем, как Матерь Божья управит.

– А-а! Новенький. Куда собираешься податься, отец?

– Куда-куда? На Афон, как видишь! – Инока, искавшего совершенный монастырь, раздражал этот нежданный собеседник, но он подавил раздражение, улыбнувшись в ответ.

– Хм. Так Афон ведь большой, отченька, шестьдесят километров длины, двенадцать ширины, двадцать монастырей, а келий сколько! – послушник развел руками. – Здесь много пещер, где можно спрятаться, и обителей, к которым можно прибиться.

Инок, глядя на морские волны, быстро ответил, почти перебив собеседника:

– Я ищу монастырь, чтобы остаться в нем на послушании, принять схиму и умереть, как подобает монаху.

– Вот даже как! – послушник хитровато прищурился. – Думаешь, тебя здесь так просто и оставят? На это ведь знаешь какое благоволение Божьей Матери нужно?! Я через такое прошел, брат ты мой! Меня сначала взяли на Крумицу – была нужда в насельниках, – затем я сорвался, окормления никакого нет… Эх, брат ты мой! Вот хожу по горе – не берут больше никуда. Не любят тех, кто срывается с места. Греки возможность дают некоторым, ничего не скажу, но почти все наши срываются, как я, не могут переделаться под греков. Мой тебе совет: оставайся в любом месте, где примут, – значит, это и есть твое место. Матерь Божья его тебе определила. И молись непрестанно так…

– Стоп, дорогой, стоп! – поморщился инок, искавший совершенный монастырь, стараясь оставаться доброжелательным. – Дорогой мой, тебе что, уши мои нужны?

– Прости-прости, брат! – Послушник сверкнул глазами, затем опустил их и стал оправдывать свою говорливость: – Многоглаголание – это наибольший грех мой.

Инок вздохнул:

– Хорошо, скажу тебе правду. Я ищу совершенный монастырь!

– О, брат. – Послушник недоверчиво посмотрел на инока. – Ты извини, но это какая-то прелесть – совершенный монастырь… Чего-чего, а о таком никогда не слышал. Это что-то типа святого града Китежа, что ли?

– Ну да, что-то вроде этого, – странно улыбнулся инок, искавший совершенный монастырь. – Чтобы все выполняли заповеди Христовы, любили друг друга и носили немощи друг друга по евангельскому слову.

– Немощи носили?! Ха!

Инок, искавший совершенный монастырь, серьезно, безо всякой иронии посмотрел на послушника.