Афонское сражение

флагманов: отделив большую часть своей эскадры для атаки неприятельских адмиралов, Сенявин не счел нужным ни сам принять команду над ней, ни поручить это своему второму флагману. С оставленными в резерве четырьмя кораблями остались и он, и Грейг. Такое распределение было совершенно правильно, так как задача, поставленная первым шести кораблям, была ясно определена и особых неожиданностей при ее выполнении не Предвиделось. Между тем резерв должен был действовать в зависимости от обстановки после начала сражения, т. е. тут больше нужно было проявить инициативы и флагманского руководства, поэтому Сенявин и сам остался с ним и оставил своего ближайшего помощника Г рейга.

Личное его присутствие в кордебаталии не было нужно: русский адмирал мог быть спокоен, что и без него будут драться хорошо и в случае изменения обстановки сумеют найтись, т. е. опять-таки он пожинал плоды долгого обучения.

Со стороны турок ничего подобного указать нельзя. Выстроив очень быстро и хорошую обычную линию баталии, они держались в крутой бейдевинд, предоставляя выбор времени и места удара противнику.

Когда сражение началось, онй не предприняли никакой попытки ответить на сосредоточенный удар против их флагманских кораблей, а продолжали пассивно двигаться' вперед. Весь турецкий арьергард в первую половину сражения совершенно не принимал участия в бою, и когда, наконец,' часть его через три часа решилась поддержать свой авангард, то было уже поздно: покончив к тому времени с головными, Сенявин сам смог атаковать их. Остается под сомнением, имел ли выход вперед в начале боя фрегатов турецкого авангарда действительно целью охва'т Сенявина, а не была ли это просто случайность—следствие большей ходкости фрегатов. Даже спускание «Седель-Бахрн», чтобы дать

б?

продольный залп по «Рафаилу», как это считал Сеня-•вин, может быть (произошло не потому, что он имел эту цель, а просто потому, что, будучи сильно разбит н не в состоянии далее выдерживать огонь «Твердого» и «Скорою», спукался, чтобы выйти из-под удара.

С русской стороны может быть можно указать на недостаточно энергичное довершение победы к концу сражения частью наших кораблей. В то время как «Мощный» и «Скорый» дрались почти в середине отступающего турецкого флота, остальные корабли (кроме «Твердого», бывшего под ветром, и «Рафаила», который исправлял свои повреждения, с трудом выбравшись на ветер) были на значительном расстоянии от неприятеля.

Но не надо забывать, что, несмотря на свои недостатки, турецкий флот был сильным противником, В своем рапорте Александру I Сенявин считал сильно пострадавшими четыре корабля: «Твердый», «Скорый», «Рафаил» к «Мощный», остальные были менее повреждены. Между тем «Ярослав» имел ПО пробоин, из них несколько подводных, все три мачты были подбиты, при-' чем грот-мачта едва держалась:, ни одной вантины не осталось целой. Прчти весь бегучий такелаж был перебит, паруса были пробиты и порваны. Разбив турецкий флот, русская эскадра сама настолько пострадала, что, вероятно, не была в состоянии более энергично довершить победу.

Если это так, то вполне понятно распоряжение Семя-вина — придерживаться к ветру и исправить наивозмож-ко скорей главнейшие повреждения. При этом Сенявин рассчитывал, как только это будет сделано, ударить снова на турок.

Внезапная перемена ветра почти на 16 румбов совершенно изменила обстановку—неприятельский флот, стремившийся избегнуть боя, оказался на ветре, чем немедленно и воспользовался, приведя в крутой бейдевинд. Для того чтобы принудить турок к бою, Сенявииу

нужно было потратить много времени, лавируя за ними. Между тем Тенедос был осажден, и, продолжая погоню за неприятельским флотом, Сенявин мог потерять крепость и весь находившийся там гарнизон. Учитывая это обстоятельство, он отказался от преследования противника.

В некоторых описаниях Афонского сражения приходится встречать обвинение Сенявину в двух ошибках в этой кампании:

1) в отказе от эксплоатации победы, выразившемся в уходе вместо этого на помощь Тенедосу;

2) в -устройстве на Тенедосе маневренной базы и укреплении его, вместо того чтобы, не держа там десанта, разрушить имевшуюся крепость и тем, обесценив для турок значение Тенедоса, сделать для них бесцельным покушения на него.

Но на первый пункт следует возразить, что на Тенедосе находилась почти Ую всех имевшихся в распоряжении Сенявина в Средиземном море войск. Кроме Турции, продолжалась война с Францией, а наши; сухопутные силы и без того были малы и получить подкрепления было неоткуда. Между тем победа и даже окончательное уничтожение турецкой эскадры (а с теми повреждениями, которые получили наши корабли 19 июня, последнее было гадательно) не означало окончания войны с Турцией, а главное с Францией, т. е. сухопутные войска оставались необходимыми и жертвовать 'Аэ их было бы неправильно: жертва не окупалась. Кроме того, взятие турками Тенедоса наносило удар престижу русских в глазах населения Архипелага. Уничтожалась уверенность в непобедимость- русского оружия и с этим Сенявин не мог не считаться.