Море алело уже под лучами, и с выси эфира / На розоцветной блистала Аврора багряной биге: / Как успокоились ветры, внезапно малейшее стихло / Веянье, и с неподвижным борются мрамором весла.
Море без конца говорит / шумом волны / шёпотом пены похожим на шорох платья / и природа всегда продолжается / бормотанием гальки и листьев.
Море бывает таким прекрасным; оно простирается до горизонта и бесконечно, как истинная любовь между мужчиной и женщиной.
Море было не отличить от неба, только море лежало все в лёгких складках, как мятый холст.
…Море большое и по нему можно целыми днями плыть на кораблях, не встречая суши, он обычно представлял, что сидит на таком корабле высоко наверху, в корзине на самой передней мачте, и летит куда-то вдаль по бесконечному запаху моря, который даже и не запах вовсе, а дыхание, выдох, конец всех запахов, и от удовольствия он словно растворяется в этом дыхании.
Море бормотало во сне и сердилось на кого-то, кто не давал ему спать.
Море, будь рядом! Я не прошу помощи – ты уже однажды помог мне исцелиться. Теперь я сама развязываю тугие узлы. Мне важнее чувствовать тебя. Слышать песню твоих волн и знать, что в любой момент я смогу прийти к тебе и мысленно уйти в твои заводи. Это то, что делает меня сильнее.
Море было для него мыслью о море.
Море было его матерью, любовницей, богиней, которая властвовала над ним и требовала беззаветного служения.
Море было зелёным и так пахло арбузами и свежими огурцами, что из него можно было делать салат. Волны были белыми, лохматыми и прыгали у борта, как пудели в цирке.
Море было, как черный шелк, …как купол неба, перевернувшись, отражен в зеркальном противокуполе воды: словно бы моря и вовсе не было, словно бы корабль, сияя огнями десяти палуб, несется в алмазной бездне, полной миллиардов огромных немерцающих звезд.
Море внешне безжизненно, но оно полно чудовищной жизни, которую не дано постичь, пока не пойдёшь на дно.
Море всегда возвышает дух, отрадно видеть горизонт как чистую линию.
Море всегда вызывало у неё какое-то безотчётное стремление – она сама не знала к чему.
Море всегда разное, и всегда свободное, и полно контрастов. Тесный мирок судна – и безграничный простор вокруг. Неизменный, как само время, ритм вахт – и застойные, длинные рассветы в тишине ещё спящей воды. Далёкие звезды в зеркалах секстана, послушно опускающиеся на чёткий вечерний горизонт, – и оставшаяся давно за кормой сумятица городской жизни, её заботы, тревоги, огорчения, отсюда, издалека, кажущиеся мелкими и глупыми. А по возвращении – необычная острота восприятия земли, её запахов, красок, когда простой пучеглазый трамвай на городской улице вдруг радует и веселит до беспричинного смеха. И никогда нигде не бывают так чётки и прозрачны воспоминания, как в море.
Море далеко, а кажется, что близко, оно блестит, оно похоже на меч, свалившийся с солнца, а сумерки ножны, солнце медленно входит в эти ножны, по мере того как опускается всё ниже, пока не скроется совсем.