Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

Человек сам по себе мал, но благотворный Нил не может принести столько пользы окрестным нивам и полям, сколько он ближним своим. Зато и пламенные вихри Везувия, Этны и Геклы не столь пагубны для природы, сколь вреден может быть злой человек для общества. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Учиться и делать добро должно всякому, всегда и везде, где только возможно. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

Если б хотя в десятую долю помнили добро, столько, как помнят зло, то неблагодарности не существовало бы в мире!.. (Ф. Н. Глинка, 6, 3, Мысли)

…Отчет ума сердцу есть то, что мы осмелимся назвать лучшим и нежнейшим цветом совести. (К. Н. Батюшков, 11)

Как сила плодородия имеет свое основание в теплоте, так сила гражданственности основана на добре. (К. Н. Батюшков, 14)

Сердца, одаренные глубокою или раздражительною чувствительностию, часто не знают средины; для них все есть зло или добро; видят совершенный порядок в обществе – или отсутствие оного, скорее последнее. (К. Н. Батюшков, 14)

…Люди обыкновенно более повинуются внушению злых своих качеств и личных выгод, нежели правилам мудрости. (Ф. В. Булгарин, 1, 14)

Люди по большей части самолюбивы, беспонятны, легкомысленны, невежественны, упрямы; старая истина, которую все-таки не худо повторить. Они редко терпят противоречие, никогда не прощают неуважения; они легко увлекаются пышными словами, охотно повторяют всякую новость; и, к ней привыкнув, уже не могут с нею расстаться.

Когда что-нибудь является общим мнением, то глупость общая вредит ему столь же, сколько единодушие поддерживает.

(А. С. Пушкин, 30)

Все человеколюбцы согласны в той истине, что это жестоко, бесчеловечно убивать подобное себе существо, которое украло и съело чужого вола или лошадь, – разумеется, убивать его поодиночке, ибо в то же самое время, те же красноречивые человеколюбцы, баллотируя бюджет военного управления, единодушно говорят, что убить вдруг тридцать или сорок тысяч таких же существ на поле брани есть дело прекрасное, превосходное, достохвальное. (О. И. Сенковский, 4)

…Зависть сильно отравит даже довольство нищего… Из красоты и ясной погоды я сделаю вам рай на Черной речке, возьмитесь только не впускать в него зависти. (О. И. Сенковский, 8)

…Девять десятых хорошего делается на свете по ошибке… (О. И. Сенковский, 12, 2)

…Нет никакого согласия между евангельским добром и добром падшего человеческого естества. Добро нашего падшего естества перемешано со злом, а потому и само это добро сделалось злом, как делается ядом вкусная и здоровая пища, когда перемешать ее с ядом. (Игнатий, 1, О хранении себя от добра…)

Когда человек не вкусил еще высшего добра, тогда собственное его добро, оскверненное грехом, имеет пред ним цену. Когда же он причастится добра Божественного, духовного, тогда без цены пред ним его добро собственное, соединенное, перемешанное со злом. (Игнатий, 1, О истинном и ложном смиренномудрии)

Последствием греховной жизни бывают слепота ума, ожесточение, нечувствие сердца. Ум закоренелого грешника не видит ни добра, ни зла; сердце его теряет способность к духовным ощущениям. Если, оставя греховную жизнь, этот человек обратится к благочестивым подвигам, то сердце его, как бы чужое, не сочувствует его стремлению к Богу. (Игнатий, 1, Зрение греха своего)

Человечество никогда не желает объявить себя последователем зла, хотя бы оно утопало во зле; оно постоянно стремится выказать себя добродетельным. (Игнатий, 3)

Святые духи уклонились от общения с человеками, как с недостойными такого общения, духи падшие, увлекшие нас в свое падение, смесились с нами, а чтоб удобнее держать нас в плену, стараются соделать и себя и свои цепи для нас незаметными. Если же они и открывают себя, то открывают для того, чтоб укрепить свое владычество над нами. Всем нам, находящимся в рабстве у греха, надо знать, что общение с святыми ангелами несвойственно нам по причине нашего отчуждения от них падением, что нам свойственно, по той же причине, общение с духами отверженными, к разряду которых мы принадлежим душою… Святые ангелы являются только святым человекам, восстановившим с Богом и с ними общение святою жизнию. (Игнатий, 5, 1)