Африка

Итак, она жила в Египте, не переставая по-детски удивляться пустыням, лесам, цветам, восхищаться несравненным великолепием редких птиц. Она полюбила бездонное, ослепительное, ясное небо, на фоне которого встают величественные, красноречивые для сердца руины; полюбила и священную некогда реку — свидетельницу рождения цивилизации…

Но вскоре в этой душе к чувствам любви и восторга примешалась бессознательная мизантропия[268]. Тинне очень захотелось провести в Африке остаток навсегда загубленной жизни. Но Египет слишком близок к дому, слишком многолюден… Добро бы еще были одни феллахи[269], арабы, негры — но ведь здесь ежеминутно сталкиваешься с европейской цивилизацией. Куда ни пойдешь — бросается в глаза западное влияние в одежде, кухне, языке, попадаются навстречу шумные, все заполоняющие туристы…

И мадемуазель Тинне возжелала увидеть Африку первобытную, девственную. Лишения, трудности и опасности не страшили Александрину. Куда она решила — туда и отправляется. Мать с теткой не оставляли ее. Все вместе они поднялись вверх по Нилу, повторяя путь бесстрашных путешественников, пытавшихся раскрыть тайну истоков реки.

История первой большой поездки в дикую, почти не исследованную область, когда три женщины дошли до мест, расположенных всего в нескольких градусах от экватора, рассказана господином Джоном А. Тинне — единокровным братом путешественницы — в труде, озаглавленном: «Географические заметки о путешествии трех голландок в глубь Африки».

Александрина вернулась в Европу, поправила здоровье и вновь уехала в Каир, где и провела следующую зиму. Сначала она намеревалась отправиться в Абиссинию, но затем передумала и в конце 1861 года твердо решила посетить страну, лежащую по берегам Белого Нила. Это болотистая местность, полная испарений, несущих малярию; она особенно опасна для европейцев — страшная лихорадка изнуряет их. Но самая главная опасность крылась в том, что путешественницу ожидала страна, разоренная грабежами и охотой на людей, безнадежной борьбой чернокожих против работорговцев, — страна, где европейская женщина не найдет безопасного пристанища. Путешественницы знали это — но ничто не могло остановить бесстрашных голландок. Три женщины тщательно собрались в дорогу и 9 января 1862 года вместе со свитой спокойно и бесстрашно погрузились на три корабля, чтобы добраться через Нубию в Судан. Несмотря на всю важность путешествия, перед которым отступало столько закаленных мужчин, мы, за недостатком места, вынуждены отказаться от желания проследить шаг за шагом путь отважных женщин.

Вожди диких племен всюду оказывали мадемуазель Тинне, словно царской дочери, самый миролюбивый и пышный прием. Впереди нее бежали слухи о красоте и богатстве. Многие видели, как Александрина — бесстрашная амазонка[270] — галопом скакала от селения к селению; многие восхищались ее покорявшей сердца благожелательностью. Путешественницу объявили дочерью султана Блистательной Порты[271]. Этот слух, разрастаясь с невероятной быстротой, перелетая из деревни в деревню, распространился по всей Восточной и Северной Африке — караваны донесли его до самых отдаленных оазисов Сахары. Герхард Рольфс[272] позднее слышал его в таких местах, где никогда не ступала нога белого человека.

К сожалению, поэзия путешествия по удивительным диким местам нередко омрачалась встречей с парусниками, перевозившими невольников. Вот какие душераздирающие подробности содержит письмо мадемуазель Тинне из страны динка:

«Здесь я впервые увидела пресловутую торговлю чернокожими. Никогда в жизни я не бывала так поражена, не испытывала такого ужаса. Я, как и все, слышала разговоры об этом, много раз читала описания работорговых караванов, но не представляла себе ни размеров подобного зла, ни жестокости и цинизма торговцев. Все арабские купцы, а также большинство европейских, имеют так называемых охранников, на деле же охотников за неграми. Они окружают и жгут деревни, грабят все, что находят там, и угоняют сотни негров. Несчастных грузят на барки и увозят втайне от вице-королевских властей: хотя в отдаленных провинциях закон не имеет никакой силы, для вида с ним все же как бы считаются.

На самом деле все совершается совершенно бесстыдно. Поскольку в нынешнем (1862) году охота была успешной, все побережье было покрыто большими пятнами. Я подъехала ближе и увидела: это негры, сбитые в кучу так плотно, что образуется сплошная человеческая масса, за которой легко надзирать. Более всего поразила меня крайняя худоба невольников. Торговцы из экономии держат их впроголодь — впрочем, похоже, что натура негра приспособлена к этому: европеец на их месте вряд ли бы выжил.