Африка грёз и действительности (Том 2)

Это далеко не субъективное впечатление. Как официальная статистика, так и результаты научных исследований Павла Шебесты,[52] одного из лучших знатоков этой части Африки, показывают, что все племена вокруг Рувензори быстро вымирают. В очень многих крестьянских семьях или вовсе нет детей, или есть один ребенок. Тяжелый труд и болезни, однообразное и скудное питание вызывают бесплодие женщин. К тому же большая часть детей умирает вскоре после рождения. У всех детей, переживших критический первый год жизни, большие вздутые животы — последствие малярии и хронической болезни печени. В большинстве деревень черные крестьяне даже не подозревают о существовании медицины, а их лекарственные травы и заговоры не спасают от губительных болезней.

На краю леса Итури у самого подножия Рувензори к небу поднимаются столбы белого пара. Из вулканической почвы бьют мощные горячие источники. Мы пробились к одному из таких источников сквозь густую сеть слоновой травы и колючих кустарников. Уже издалека к нам донеслось горячее дыхание серных паров. Наконец мы пробрались к широкому скалистому ложу, из многочисленных расщелин которого вытекали покрытые пузырями струи кипящей воды и стекали по голой желтой от серы скале в болотистое русло. Мы хотели проникнуть до места, где били гейзеры главных источников, но отказались от этого после нескольких безуспешных попыток. Повсюду вокруг главных источников бездонная трясина поддавалась под ногами.

Черный правитель под властью его королевского величества

Проехав от Форт-Портала полчаса по узкой дороге, вьющейся, как змея, среди банановых деревьев, мы свернули на широкую тропу, ведущую к восточным склонам Лунных гор. Еще километр, а затем мы оставляем машину и, захватив с собой камеры, направляемся в деревни негров-земледельцев племени баторо. Снова перед нами удивительный облик Уганды, далекой от цивилизации, далекой от больших дорог. Свыше часа мы пробирались сетью тропинок, затененных широкими банановыми листьями. Только на мгновения перед нами открывались поля топинамбура, а затем мы снова попадали в зеленую полутьму. То тут, то там из сплетения зеленых ветвей выглянет голова негра, покажется стройная женщина с тыквой на голове или несколько голых детишек перебегут через дорогу. И каждый раз до нас доносились непонятные слова, в которых звучали страх и удивление.

Наконец мы очутились на небольшой возвышенности у подножия гор перед четырехугольным глинобитным зданием муамба. Равнина перед нами покрыта свежей зеленью полей и лесов. Между ними рассеяны коричневые шляпки нескольких круглых соломенных хижин — клелеи. Издалека доносился правильный, ритмичный звук барабанов, к которому присоединялись грубые мужские голоса. Навстречу нам из муамбы вышел старый седовласый вождь жителей расположенных в долине деревень. Женщины с привязанными за спиной младенцами испуганно убегают и скрываются в домах. Короткое объяснение и обмен традиционными формулами вежливости с вождем, после чего женщины возвращаются и посмеиваются, прикрываясь ладонью. При каждом их движении звенят тяжелые металлические кольца на руках, ногах, на шее и в ушах. Вокруг бедер у них жесткие кожаные юбочки. Живот разукрашен богатым орнаментом из мелких выпуклых шрамов.

Несколько снимков — и мы спускаемся с холмика в густую тень бананов. Приближаются звуки барабанов. Перед нами возникает высокая четырехугольная ограда, сплетенная из желтого камыша и бамбукового тростника. Через узкую щель мы осторожно наблюдаем за тем, что происходит внутри ограды. Там перед соломенной хижиной уселась группа мужчин. Двое впереди ударяют пальцами по грубо выделанной слоновой коже, натянутой на полый обрубок дерева при помощи тоненьких ремешков. Такой большой барабан называется нгома-нкото. Маленький называется нгома-нтаито. Босые ноги полуобнаженных женщин тяжело и неровно переступают на утоптанной земле, в ритме танца покачиваются их лоснящиеся тела.

Наш приход на время прерывает танец, но потом снова раздается тяжелый, волнующий ритм нгомы. Пляска ускоряется, но, кажется, ни шум, ни конвульсивные движения пляшущих женщин не нарушают покоя младенцев, спящих за спинами матерей. Голые их головки беспомощно болтаются над краями мешковины, которой они подвязаны.

Племя баторо живет у подножия Лунных гор в своих круглых самбах и клелеях, далекое от всего, что творится в мире. Если повезет, и вождь пригласит вас к себе, то можно заглянуть на миг в их мир, осмотреть их просторные хижины, сфотографировать мужчин, измельчающих топинамбуры и сушеные бананы на муку мхого, для чего они пользуются тяжелыми дубинками, познакомиться с домашней жизнью угандских крестьян.

Когда мы получили от окружного комиссара разрешение посетить негритянского «короля» Западной Уганды, он сказал нам:

— Не думайте, что увидите раскрашенного негра, закутанного в шкуры. Омукама[53] — цивилизованный и прогрессивный правитель. Не удивляйтесь его английскому языку.

— Как вас понять? — попытались мы получить более точный ответ.