Африка в огне

Во-вторых, каждый день выпивал три стакана водки (в пятницу – четыре) и при этом был ни в одном глазу и даже запаха не было. О его секретном составе по отбиванию запаха перегара под ноль в Академии ходили легенды, но список лиц, имеющих доступ к оному эликсиру, был строго засекречен. По косвенным уликам был изобличен майор из гаража. Во время парада, будучи в оцеплении, он назюзюкался до беспамятства. В кармане его шинели были обнаружены пустые бутылки из-под водки и коньяка, но перегаром от него не пахло. В санчасти поставили диагноз – солнечный удар (парад был 7 ноября), и все спустили на тормозах. А капитан, надо сказать, пил отнюдь не казенку, а исключительно деревенский самогон, причем, двойной перегонки, тройной очистки и настоянный, вдобавок, на смородиновых почках, – эту амброзию он гордо называл "Моя ягодка".

В-третьих… Это пойло доставляли ему из подшефного колхоза, а так как заодно оттуда же, от сдружившегося с капитаном председателя, шел для узкого круга начальства поток закусона, типа – соленых мелких хрустящих огурчиков (в процесс изготовления которых входило опускание бочонка в зимнюю прорубь); капустки квашеной с клюковкой и антоновкой, а так же провесные окорока, сало земляной засолки, лещи, ранняя клубника и.т.д. и.т.п., то, естественно, ему многое сходило с рук: капитан был в шоколаде, и начальство благосклонно закрывало глаза на еще одно его хобби – изготовление оловянных солдатиков и исторических миниатюр.

В-четвертых, у капитана была мастерская в подвале, и даже небольшой выставочный зал, и он там проводил все свое свободное время. А его личную выставку показывали даже почетным гостям Академии. Бывали, конечно, накладки, как, например, с миниатюрой "Разгром пулемётным полком Анархистов кавалерийского корпуса ген. Барбовича". Капитан честно сваял атаку махновских тачанок на конницу белых, этот случай действительно был в истории, и махновские пулеметчики сделали из беляков салат с озерными грибами, сделав неизбежным взятие Крыма. (Нет, не зря все-таки Махно дали в свое время орден Боевого Красного Знамени из первого десятка номеров.) Но политотдел пришел в ужас, и капитану, с помощью добровольцев, пришлось всю ночь перекрашивать махновцев в буденовцев. Но главная хохма была при встрече делегации генералитета ННА ГДР. Их привели в казематы капитана вечером в пятницу уже после употребления им четвертого стакана "ягодки". Кто помнит, форма у ГДРовцев была один к одному, как у Вермахта, так что, когда немцев ввели в выставочный зал военных миниатюр, капитан сначала прибалдел, а потом, решив, что опять привели пленных немцев, решил показать фашистам, кто они есть на самом деле. Гордо подвел компанию немецких генералов к звезде своей коллекции и картинно сдернул покрывало. Перед глазами земляков Фельдмаршала Кейтеля открылась закопченная громада Рейхстага. На ступенях и у колонн ликовали победители, а вокруг, среди подбитых "Тигров", в живописных позах густо лежали фигурки в мышиных мундирах, фельдграу всех видов и черных кителях СС.

Тишину нарушил хрюкнувший Аким, привлеченный в качестве переводчика. Он увидел среди красных флагов победы над разбитым куполом маленький флажок ГДР. Когда через полчаса разъяренный замполит привел в подвал заместителя начальника Академии, ни капитана, ни флажка уже не было. Одного увели спать, другого спрятали в карман. А теперь перейдем к главному событию этого повествования…

У капитана Морошкина был друг – подполковник с Военно-исторической кафедры по фамилии Калибров. Они сошлись на любви к Военной истории и понимании того, что в своих чинах они застряли до пенсии. Сыграла тут роль, конечно, и "ягодка", под хорошую закуску, естественно. Подполковник очень любил возиться в тактических ящиках с песком, где с помощью капитана декорировал сражения из нашего героического прошлого, а по ночам их переигрывал. Иногда они играли с Морошкиным друг против друга, и капитан все время проигрывал. Зла за это на приятеля он не держал, но неприятный осадок оставался постоянно. Подполковник Калибров, кстати, весьма не любил Кутузова. Он считал, что Бородинское сражение можно было выиграть, и ни в коем случае нельзя было оставлять Москву. И хотя, как истинный представитель Советской Исторической Науки, он свято верил в то, что история не может иметь сослагательных наклонений, Бородинскую битву подполковник переигрывал неоднократно, причем, в чине фельдмаршала, ну, и Наполеону там, естественно, каждый раз доставалась.