Африканский казак

— Нет, — отрезал Дмитрий. Говорить о доме не хотелось. Да и где он теперь? В горах Джоса, в Дикве или на Дону? — Хасан, разбудишь меня в середине ночи. В случае тревоги — стреляй.

За прошлый день стрелять приходилось уже не раз. Какието люди, завидев двух одиноких всадников, спешили им навстречу, но при этом откровенно пытались зайти со спины, разворачивались цепью. В ответ Дмитрий без промедления открывал беглый огонь на поражение. Решительно давал понять, что не желает вступать в близкое знакомство. Вторым карабином орудовал Хасан и не жалел патронов.

Такая тактика оправдывала себя на открытой местности, но впереди лежали холмы, склоны которых были изрезаны руслами ручьев и поросли редкими деревьями и кустами. Местность, самой природой созданная для засад. Поэтому на следующее утро свернули к первой же деревне, где Хасан объяснил старосте, что два купца из Кано были ограблены французами и сейчас пробираются в Кацину. Сослался на своего старого знакомого, старосту рынка этого города, и просил снабдить продовольствием, проводниками и носильщиками. При свидетелях вручил задаток.

В ответ староста заявил, что знает почтенного хозяина городского рынка и готов оказать необходимую помощь единоверцам, чудом спасшихся из рук иноземных грабителей. Однако он просил путников задержаться только на один день и не побрезговать деревенским гостеприимством. Объяснил, что именно сегодня крестьяне справляют праздник урожая и приносят жертвы «духу зерна». Как бы извиняясь добавил, что в городах ученые имамы и маламы не одобряют подобных проявлений язычества, но в этом году на всех полях такой богатый урожай, что почтить «духа» просто необходимо.

Дмитрий негромко напомнил Хасану, что надо спешить и как можно скорее известить Раббеха о том, что случилось с французской колонной. Но напарник ответил, что всю ответственность берет на себя и сообщение в Борну будет доставлено очень скоро.

Остались, а потом наблюдали, как один из крестьян в огромной маске, украшенной бычьими рогами, исполнил ритуальный танец урожая. Было много песен и плясок, «духу» поднесли щедрое угощение, которое вся деревня поглощала до позднего вечера. Хлебнувший на радостях крепкого пива, Хасан растолковывал Дмитрию, что в незапамятные времена хаусанцы жили на плодородных северных равнинах и пахали на быках. Но Сахара наступала и пришлось переселиться в эти края, расчищать поля в густых зарослях на склонах холмов. Здесь, среди скал и невыкорчеванных деревьев, тень которых защищает посевы от палящих лучей солнца, пришлось отказаться от плуга и взяться за мотыгу. Да еще во многих местах быки дохли от укусов мухи цеце. Но память о защитнике урожая, «духе зерна» в образе быка, осталась.

Утром выступили в путь и дальше шли от деревни к деревне, не опасаясь внезапного нападения. Только раз какие-то конники внезапно появились из-за поворота дороги, но местные жители заранее предупредили о такой возможности. Стрельба Дмитрия из двух наганов в упор была весьма эффективной и до самой Кацины больше никаких происшествий не случилось.

Когда на горизонте появились массивные городские стены и башни, Дмитрий обратил внимание на их необычный темно-бурый цвет. Хасан, он и в этом городе знал каждую площадь и улицу, поспешил объяснить, что при возведении этих укреплений глина замешивалась на крови быков и коров, мясо которых шло в пищу строителям. Он же указал на трехступенчатую квадратную башню, поднимавшуюся над городскими стенами. Сказал, что это минарет Гобирау, самое древнее здание в странах хауса, и ему не меньше трех сотен лет. Строил его святой человек, который с вершины минарета мог обозревать окрестности и даже видел священный город Мекку.

Сомневаться в этом чуде Дмитрий не стал, только спросил:

— Это тот самый мастер, что построил мечеть в Зарии, за которую ему отрубили голову?

— Эх, ты все перепутал! Тот был мой земляк, искусный строитель Мухаммед Дуругу. В Зарии он возвел здание мечети необычной красоты, со сводчатыми потолками и колоннами. Это потом эмир Гвари заманил его в свой город и хотел заставить всю жизнь строить дворцы и мечети только для него одного. Мастер отказался, и разгневанный эмир приказал его обезглавить!

— Суровые у вас правители.

— В Кацине увидишь еще и не таких.

— Слышал, что в ней живет много ученых людей, певцов и музыкантов, а горожане народ вежливый и обходительный.

— Все верно. Только почему-то таким людям всегда не везет с начальством: чем народ мягче, тем больше власть свирепеет. Вот и в Кацине родня покойного эмира много лет не может поделить власть. Грызутся не переставая, как обезьяна с собакой, а если кто-нибудь дорвался до власти, то совсем теряет голову. Тут еще вмешались потомки прежнего правителя, которого покойный сверг много лет назад, и теперь их банды бродят вокруг. Султан Сокото прислал было свои войска, чтобы они навели порядок, но из этого ничего хорошего не вышло. Только грабежей стало больше.

— Тогда зачем мы туда едем?

— Пошлем весть Раббеху.

— Каким образом?