Африканский квест

Матрос потянул носом воздух и негромко выругался. «Надвигается шторм», — подумал он, с тоской глядя на холмы и зубчатые стены Карт Хадашта, все удалявшиеся за белопенной кильватерной струей судна. «Сильный шторм», — добавил он через несколько минут, когда первые крупные капли дождя забарабанили по палубе, и прямоугольный парус стали приводить к ветру, когда тот внезапно менял направление. Суеверно коснулся висящего на шее серебряного амулета с магическими словами — тщательно выведенными на крохотном кусочке папируса, — который охранит его от опасностей.

Матрос потопал по деревянной палубе, чтобы согреться. И зачем только он на это согласился? Он даже не знал, куда держит путь судно, тем более, когда оно вернется. Перед его взором встало видение крохотной дочки, и он улыбнулся. Конечно же, согласился он из-за нее и ожидаемого нового ребенка. Он хотел хорошей жизни для всех них, а в этом путешествии будет дополнительная плата. Капитан Газдрубал — он уже много раз плавал с ним — человек суровый, но честный, дал ему такое обещание.

Но что такого в этом путешествии, почему было необходимо отплывать в такую ночь, украдкой выбираться из теплой постели и объятий молодой жены, тайком идти по двору, затем по безмолвным городским улицам мимо кузниц и домов ремесленников в гавань? Какая необходимость была сниматься с якоря темной ночью, маневрируя, потихоньку выводить небольшое, широкое грузовое судно за пределы гавани, где был поднят парус и их понесло ветром и течением? Неужели думали, что судно сможет уйти от шторма? И почему теперь, когда близится зима? Придется пережидать сезон штормов там, куда направляется судно — это определенно. Когда он вернется, ребенку будет уже несколько месяцев.

Даже при хорошей погоде зачем отплывать тайком, среди ночи? Чего опасались? Пиратов? Матрос быстро окинул взглядом береговую линию, вглядываясь в темные бухточки, где могла таиться опасность. Но если пиратов — тут матрос улыбнулся, подумав, что его народ сделал пиратство искусством, притом весьма прибыльным — то зачем плыть без сопровождения? В гавани стояло много военных кораблей. Они могли бы сопровождать судно.

Разумеется, ночью пираты не представляли опасности. Мало кто, кроме его соотечественников, отваживался выходить в море ночью. Еще меньше людей знали тайну Полярной звезды и о том, как с ее помощью отыскивать верный путь. И еще меньше людей обладало необходимой для этого смелостью, они предпочитали тесниться до рассвета в бухточках, затем поспешно плыть к ближайшему порту, пока вновь не стемнело.

Опасались какой-нибудь иностранной державы? Возможно. Время от времени другие государства оспаривали их превосходство на море, но они не пользовались покровительством богов города, Ваал Хаммона и Танит, а также бога города-предка и моряков, Мелькарта, которому он, Абдельмелькарт, матрос из Карт Хадашта, был посвящен при рождении. Было невероятно, что Агафокл, греческий тиран, преодолеет блокаду Гамилькара, но говорили, что он сжег свои корабли, достигнув берега, так что в море его опасаться не приходилось, какую бы угрозу он ни представлял на суше.

И куда же они держат путь? Загадка. На восток, это ясно. Может быть, в Египет. Он часто проделывал этот путь, постоянно держась вблизи ливийского берега. Великий фараон постоянно нуждался в их товарах, богатствах, которые они привозили из земель со всех концов моря. Или в Тир, город-предок, из которого некогда бежала основательница Карт Хадашта, великая Элисса Дидона? И хотя Карт Хадашт превзошел предка в величии и значительности после того, как Александр взял Тир, Абдельмелькарт все-таки хотел его увидеть. Он представлял себе изумление в глазах жены, слушающей рассказ о том, где побывал ее муж, что видел и делал. Он зримо представил себе ее длинные черные волосы и снова оглянулся. Города уже не было видно. Вскоре они обогнут мыс, и если ветер будет дуть с берега — Абдельмелькарт надеялся, что нет, потому что это худшая вонь на свете, какое бы богатство она ни приносила — он уловит запах чанов, где бродит пурпурная краска. Потом нужно будет следить за Иранимом, тенью на море по левому борту судна, повернет ли оно на юг, к ливийскому берегу, к Хадрамауту — тому, что осталось от города после того, как его захватил Агафокл — затем к острову Менинкс.

Но если дело не в пиратах и не во врагах, тогда в чем? В грузе? Он видел, как остатки его загружали в трюм, сотни амфор с вином и маслом, пифосы[13] со стеклом и слоновой костью, груды медных и серебряных слитков. Богатый груз, что и говорить, но в нем пет ничего необычного. Несколько рабов для продажи, но тоже ничего необычного. Они оставались прикованными внизу.

Внимание его привлекла только одна вещь, простой ящик из кедровых досок, просмоленный, чтобы внутрь не попадала вода, теперь принайтованный к палубе, и незнакомец, который наблюдал за тем, как его закрепляли. Собственно, нет ничего особенного ни в ящике, ни в этом человеке, но если слухи в порту были верными — Абдельмелькарт был почти уверен, что да, — и незнакомец, и его груз прибыли на судне из западных колоний. В этом тоже не было ничего необычного: все суда с запада останавливались в Карт Хадаште.

«Жаль, что не плывем на запад», — подумал Абдельмелькарт. Он многое отдал бы, чтобы посетить эти края. Хоть бы раз бросить вызов коварным течениям у Геркулесовых столпов, увидеть своими глазами страны на краю Земли. Он слышал, что земля там горячая, из ее недр текут реки чистого серебра, это баснословное богатство можно купить за несколько амфор масла и безделушку-другую. Какие сокровища, должно быть, приходят оттуда! Тартесс.[14] Даже это название казалось экзотичным.

Абдельмелькарт посмотрел на деревянный ящик, потом огляделся. Большая часть команды спряталась от дождя. Люди внизу дремали на своих местах, и никто не смотрел в его сторону. Ну, что ж, разве не следует вахтенному знать, что он охраняет? Он бесшумно пошел босиком к ящику длиной около шести футов, почти три фута в высоту и в ширину. Обнаружил, что ящик надежно обвязан веревкой. И все-таки было возможно чуть приподнять крышку, заглянуть, что там внутри, поскольку начинало светать. Он осторожно вынул из ножен короткий меч и просунул лезвие между крышкой и ящиком. Огляделся снова. Никого не увидел.

Затаив дыхание от усилия не создавать шума, он нажал на рукоять так, что крышка начала подниматься и сдвигаться.

На скрип доски за спиной Абдельмелькарт обернулся слишком поздно.