Африканскими дорогами

Эти соображения выглядели убедительными, хотя одновременно возникала масса вопросов. Как побудить крестьян бросить земли, освоенные десятилетия назад, и перейти на новые, которые потребуют громадного труда, прежде чем их урожайность достигнет необходимого уровня? Не вызовет ли сселение деревень хотя бы временного падения сельскохозяйственного производства области? Как относятся различные группы крестьянства к этой политике? — спрашивал я у правительственного комиссара. Его ответы показали, что взятый правительством молодой республики курс тщательно продуман и осуществляется планомерно, без слепого, административного рвения.

Комиссар рассказывал, что решение о сселении предоставляется самим крестьянам. Администрация со своей стороны занимается созданием центров, которые имели бы воду и электричество, располагали бы школами, больницами, магазинами. Нет сомнения, что среди крестьян возникнет стихийная тяга к переселению поближе к таким центрам. По словам комиссара, работа в этом направлении приобрела немалый размах. Он привел цифры. Так, в районе Кандамба намечалось организовать 11 центров, в районе Кинкалы — 16.

— Мы считаем, — подчеркивал комиссар, — что это позволит крестьянам объединить усилия и легче справиться с трудностями, которые тормозят развитие производительных сил деревни.

Очевиден прогрессивный характер принятого тогда в республике курса на перестройку деревни, причем было ясно, что дело не ограничится чисто экономической областью, а затронет всю совокупность общественных отношений среди крестьянства. В частности, была начата работа по раскрепощению конголезской женщины. Суть этой проблемы хорошо раскрыл репортаж местного журналиста, помещенный на страницах еженедельника «Этумба». Журналист писал:

«Я был свидетелем возмутительной сцены в деревне Тауа, на дороге между Самбити и Муйондзи, где 5 июня происходила большая торговля земляным орехом. Крестьянки выставили перед собой корзины с арахисом и, по мере того как шла продажа, придвигались к весам, у которых стоял скупщик.

Мужчины располагались поблизости от кассы. Один из них с восхищением разглядывал товары, разложенные торговцем, который еще ранним утром приехал в деревню.

— Здравствуй, ты продаешь арахис?

— Я? Я же не женщина! У нас только женщины выращивают и продают арахис. Мы, мужчины, занимаемся кофейными плантациями.

— Что же ты здесь делаешь?

— Я наблюдаю за своими женами и жду их выручку.

— Сколько у тебя жен?

— Две. Моя первая жена уже продала свой урожай sa сорок тысяч франков. На эти деньги я рассчитываю купить радиоприемник и отложить немного на кровельное железо для своего дома.

— А что ты дашь жене?

— Я еще не знаю. Посмотрим, если она не будет шуметь, я подарю ей отрез материи.

— И ты находишь нормальным такую трату денег, которые тебе не принадлежат?

— Я внес за нее высокий выкуп. А почему ты мне задаешь все эти вопросы? Разве у тебя поступают иначе? Что ты пристаешь ко мне, словно полицейский?»

Пересказав этот разговор, журналист с горечью писал, что и сами женщины и все остальные крестьяне находили это положение естественным, в порядке вещей. Но позволительна ли подобная эксплуатация женского труда? Допустимо ли это порабощение женщины в независимой африканской стране? Нет. Вместе с тем опыт показывал, что ни просветительство, ни административные меры не в силах покончить с глубоко укоренившимся обычаем. Он отомрет только после того, как изменятся производительные силы конголезской деревни, а вслед за ними и производственные отношения.

Пожалуй, именно в подходе конголезских революционных демократов к проблемам крестьянства особенно ощущалась одна черта, отличающая их от прогрессивных деятелей других африканских стран; они не пытались замазать общественные противоречия, напротив, отчетливо видели и их глубину и их своеобразие. Поэтому когда я спрашивал, откуда ожидается сопротивление курсу на укрупнение деревень, то получал самые полные разъяснения.

— Змея раздавлена, но еще извивается, — заметил правительственный комиссар в Кинкале, говоря о племенных вождях и знати. Действительно, с этой стороны политика правительства может встретить ожесточенное сопротивление. Ведь переселение крестьян неизбежно лишит всякого реального содержания земельные права вождей, их права на пальмовые рощи и фруктовые деревья, на речные потоки, которыми с немалой выгодой для себя они распоряжались в течение поколений.

Лестница бедности

В деревнях Тропической Африки мне не раз приходилось убеждаться в том, что у бедности множество ведущих вниз ступеней.