Афродита из Корал-Бэй

— Для вас важна.

Если бы китовая акула ткнулась ей в ноги, Мила не была бы потрясена сильнее.

— Вы подписали аренду на пятьдесят лет… — вырвалось у нее. — Вы строите целый научный комплекс. Вы меняете все ваши грандиозные корпоративные планы, чтобы порадовать… меня? Человека, которого вы знали всего-то несколько дней?

Нет. Здесь другие соображения. Деньги.

Повернувшись к ней лицом, Рич заговорил:

— Мила, у вас есть в жизни за что держаться. Вы живете в согласии с собой. Вы полностью отдаетесь жизни. До встречи с вами я посмеялся бы над этим. Да меня это позабавило бы, пока я не увидел этого в вас. — Рич подвинулся к ней, но не коснулся. — Я завидую вам, Мила. И не желаю быть тем, кто отнимет у вас это.

Обоим было неловко.

— Рич, вы не ответственны за меня, — сдавленно произнесла она.

— Мила, не в ответственности дело. Я чувствую… благодарность. — Он встал. — Пойдемте, надо согреться.

Ей и так тепло. Достаточно смотреть на него.

На палубе катамарана лежала целая стопка полотенец. Рич вытер лицо и плечи, запахнулся в толстое полотенце.

— Мила, у меня есть все: связи, ресурсы, влиятельные партнеры, уважение. Я настолько занят, что могу забыть о любой пустоте внутри. Но вот я приехал сюда, в это место, где мои достижения мало что значат. Это место обнажило во мне то, кто я есть. И я уже не мог обманывать себя, как прежде.

— В чем обманывать?

— Я был убежден, что если стану играть по установленным жизненным правилам, то обрету уверенность в себе. Правила гласили, что если ты упорно трудишься, то добьешься успеха, с успехом придут деньги, а люди с деньгами обладают властью.

— Вы хотели власти?

— Да, я хотел власти. Я хотел, чтобы у меня в жизни все получилось.

Мила стояла, уставившись на него.

— И получилось?

— Да, получилось все. Все мои жертвы, все мои труды оправдались, и я добивался большего. А затем у отца не выдержало сердце как раз в тот день, когда я был занят — мне позвонили с международной конференции, — и я не смог вовремя добраться до больницы. Он умер один. Жизнь бросила мне вызов, и я продолжил еще упорнее работать и еще больше зарабатывать. Я занимался исключительно этим, и это вернуло меня к жизни.

— Вам это действительно помогло? — еле слышно спросила она.

Рич искоса посмотрел на нее… посмотрел с отчаянием в глазах.

— Мне казалось, что помогло. И тут я приехал сюда. И встретил вас. Я увидел, что вам не нужно состязаться с жизнью, потому что вы просто живете и работаете. В вас это сочетается и приносит пользу. Подобно существам на рифе, о которых вы мне рассказали. Они разные, но живут вместе. Вы — хозяйка своей жизни.

— Я не хозяйка, Рич. Я живу здесь. Как умею.

— А я проработал всю жизнь, чтобы получить все самое лучшее в жизни. Я весьма умелый стратег, и я создал благоприятную окружающую меня обстановку, где все происходит исключительно по моей воле. И вдруг я узнаю, что вы получаете это естественно… и для этого надо просто быть самим собой.

— Рич…

— Мила, это не комплимент. Это объяснение того, что со мной произошло. Я вернулся в Перт и собрался на важное заседание в десять утра, и тут в меня словно молния ударила — я почувствовал, что больше не хочу быть Гранди.

— Кем же вы хотите быть?

Он сдвинул брови, потом складка на переносице разгладилась. Голубые глаза смотрели решительно.

— Я хочу быть Досоном.

Она ахнула.

— Тем Досоном, — продолжал Рич, — которого вы мне описали в первый день нашей встречи и о котором говорили с таким уважением. Как о части истории. Я хочу, чтобы все смотрели на меня как на человека, создавшего здесь что-то полезное, а не на того, кто… лишь получает отсюда прибыль. Я преобразую «Весткорпорейшн». Она станет соответствовать моим теперешним задачам, вернется к истокам. Что касается Уорду… У меня есть опыт, как сделать неприбыльное предприятие прибыльным. «Весткорпорейшн» начиналась именно так. Пора применить свои умения, как вы считаете? Увидите, на что я способен.

Мила уже представила Рича Досона, стоящего на веранде старого дома в усадьбе в широкополой шляпе с опущенными полями от утреннего солнца. Но себя на этой картинке она не видела. И хотя он произнес много слов, про нее он ничего не сказал.

«Все это теа culpa[16]», — пронеслось в голове.

— Если кто и способен это сделать, так это вы, — пробормотала она. — Рич, Нэнси гордилась бы вами.

— Я рад, что кто-то мог бы мною гордиться, потому что остальное мое окружение совершенно озадачено. Мне понадобится ваша помощь, Мила, — с сияющими глазами заявил он.

Ушная сера облепила ее всю. Мила понимала, что он не хотел быть жестоким, но то, о чем он просит… это слишком.

Пусть поищет кого-нибудь еще стать восторженной группой поддержки в его новой жизни.

— Я вам ни к чему, — с болью в сердце, но твердо ответила она. — Теперь вы знаете, что хотите сделать.

Рич смутился:

— Но ведь именно вы вдохновили меня.

— Я не муза, — сказала Мила, завязывая мокрые волосы в подобие хвостика. — И не ваша служащая.

— Нет. Конечно же нет. Это не то, что я…

Руки не слушались Милу, запах прокисших дрожжей был такой сильный, что заглушил даже боль в сердце.