Афродита размера XXL. Брак со стихийным бедствием

Не ожидавшая этого Михеевна ненадолго заткнулась, и Колян молча закрыл перед ней дверь. Крикливая бабка потопала к себе и, пока шла вниз по лестнице, костерила наше семейство на все корки.

Этот неприятный инцидент не заслуживал бы упоминания, не получи он продолжения на следующий день.

Понедельник

– Ключи! Мобильник! Кошелек! Коля, пошел!

– Сок! Печенье! Машинка! Где няня?

– Я здесь!

– Мася, пошел!

Мои любимые мужчины в боевой тройке с няней, данной в сопровождение младшему Коляну, дружно десантировались с третьего этажа.

– Восемь сорок восемь! – я посмотрела на часы, смахнула пот со лба, устало бухнулась в кресло и оглядела ежеутренний разгром. – Нормально пошли…

Коля-большой не успел заправить постель, зато маленькому вполне хватило времени, чтобы разбросать по всей детской игрушки. На кухонном столе стояла грязная посуда, а вот кошачья миска сияла девственной чистотой.

– Мя! – неподобающе тонким голосом вякнул толстяк Филимон, устремив на меня молящий взор круглых зеленых глаз.

Я неохотно поднялась, задала корма скотинке, привела в порядок квартиру, а потом завалилась на диван с намерением поспать до полудня, но с удивлением обнаружила, что никак не могу уснуть. Организм, приученный существовать в режиме постоянной гонки, жаждал движений и действий.

– Отлично, – я приняла вертикальное положение, переместилась к телефону и стала названивать по номерам, которые дала мне Анка.

Номер телефона в квартире, где год назад жила Анютина подруга Маша Петропавловская, остался прежним, но хозяйка там поменялась. Басовитая тетка, снявшая трубку, популярным языком с преобладанием ругательств сообщила, что чернявая курва с этой хаты давно съехала к чертям собачьим, и мне тоже было рекомендовано незамедлительно отправиться в указанном направлении. Адрес показался мне недостаточно точным, поэтому я не тронулась с места и позвонила одному из Машиных экс-супругов. Его телефончик Анюта раскопала в старой записной книжке.

– Мария Петропавловская? А кто такая Мария Петропавловская? – высокомерно поинтересовался дребезжащий тенор. – Ах, моя бывшая супруга! В мое время она звалась Марией Кашиной. Нет, я давно не общаюсь с этой гражданкой. Извините!

Тут у меня возникла мысль, которой я поделилась со спящим Филимоном:

– Похоже, эта Маша не самая приятная особа!

Филя со мной согласился – то есть промолчал. Я позвонила парикмахерше, которая пару лет назад регулярно обслуживала Анку и изредка – за компанию – ее подружку, но мастерица Марию Петропавловскую-Кашину даже не вспомнила, хотя об Анюте говорила с нежностью и тоской. Вероятно, Маша в отличие от Анки не была щедра на чаевые.

Последней моей надеждой была некая Анфиса Блок, пожелтевшую визитку которой Анюта нашла в кармане своей старой шубы. Вроде эта самая Анфиса когда-то работала с Марией Петропавловской в одном офисе.

– Да это же было сто лет назад! – сказала однофамилица поэта, когда мне удалось прорваться к ней сквозь бесконечные короткие гудки.

Чувствовалось, что госпожа Блок очень любит поговорить.

– Мы вместе работали… Дай бог памяти… В «Покупайке»? Или в «Пассаже»? А, нет, в «Городских огнях»!

– В журнале? – заинтересовалась я.

Анка снабдила меня чрезвычайно скудными сведениями о жизни подруги. На вопрос, чем Маша занималась, она ответила в двух словах: «Фигней всякой». Теперь же выяснялось, что обидное словечко «фигня» обозначает достойнейшую профессию журналиста! Я с трудом преодолела позыв обидеться.

– Да разве это журналы? – пренебрежительно фыркнула моя собеседница. – Вот сейчас я в настоящем журнале работаю, в «Женском клубе», там мы не только рекламу гоним, а даже интервью с бизнес-леди печатаем!

– Прекрасно, – сказала я, торопясь вернуться к интересующей меня теме. – А где сейчас работает бизнес-леди Петропавловская, не знаете?

– Не знаю, я о ней давненько ничего не слышала.

– Чудесно! – с досадой сказала я Филимону, положив трубку. – Замечательная девушка эта Маша! Никто ее не видит, никто не слышит и, главное, ни видеть ни слышать не хочет! А я должна ее, такую глубоко законспирированную, найти!

Тут телефон требовательно звякнул, я сняла трубку и услышала голос условно любимого директора Гадюкина.

– Елена, ты нам мрамор не найдешь? – деловито спросил он.

Подумав, что окружающие сильно преувеличивают мою находчивость, я покачала головой. Мрамор у меня ассоциировался, главным образом, с надгробиями. Лично Гадюкину я организовала бы прекрасную могильную плиту в два счета, но местоимение «мы» явно указывало, что мрамора он жаждет не только для себя. Может, для братской могилки сотрудников?

– Готовите массовое захоронение, Иван Афанасьевич? – съехидничала я.

– Нет, мрамор нужен для ступенек, – терпеливо объяснил директор. – Мы решили рискнуть и пойти на евроремонт.

Это монаршее «мы» меня разозлило. Их Величество Гадюкин отважно пойдут на евроремонт, а бедные телевизионные смерды останутся в отпусках без денежного содержания до Нового года!