Афродизиак

- Дама отказывается садиться в кресло, надо бы ей помочь.

Я в миг насторожилась и собралась, готовясь отдать все силы на сопротивление. Мент шагнул ко мне.

- Только попробуй, - процедила сквозь зубы, остро осознавая, что способна на многое.

- Ладно, оставь её, позвоню Нине, вызову на капризный приём, - врач усмехнулся и подмигнул мне, не снимая улыбки с лица.

Услышав то, что мне требовалось, покорно вышла с ментом и вернулась в камеру. Не успела присесть, как меня вывели обратно и привели в кабинет, где восседал проводивший допрос. Я невольно ахнула, когда увидела в комнате отца. Он тут же подскочил со стула и бросился ко мне, крепко хватая в объятия.

- Господи, Слава, что ты наделала, что ты наделала, - шептал мне в волосы, пока слёзы непроизвольно потекли из моих глаз.

Родной запах дома, кофе и таких ранее ненавистных мне сигарет. Я обхватила спину отца руками и прижалась всем телом, позволяя слезам вылиться с лихвой.

- Здесь не дом свиданий, сядьте, - раздался раздраженный голос сотрудника.

- Давай, пойдём, - папа обнял меня одной рукой за плечи и неспешно подвёл к стулу.

- Да... - протянул мент и перевернул какой-то бланк, - детки-конфетки.

Ощущая незримую поддержку отца, я как никогда была счастлива, что он рядом. Мама бы рыдала и билась головой о стол, а хотя, может быть оставила меня здесь в воспитательных целях. Присутствие папы придало мне уверенности, я решила непоколебимо опровергать всё, что мне будут приписывать. Но на удивление, граничащее с шоком, никаких вопросов ко мне не было, я расписалась в протоколе, подписала заявление о невыезде и на этом, толстый очкарик посоветовал мне держаться подальше от злачных мест. Я бы так и просидела в неведении чудесного освобождения, если бы не фраза:

- Как договаривались, пятого жду с полной шоу-программой, - мент оскалился в отвратительной улыбке и протянул моему отцу руку для пожатия. Очевидно, что у папы нарисовался внеплановый концерт для этого жиртреса, а может и всего отделения. Виновато поджала губы, понимая, что моя жопа не стоит тех сил и унизительной атмосферы, в которой будет выступать отец. Он, конечно, не выступал в Кремле, но и никогда не скатывался до уровня междусобойчика. Хотя может такова родительская доля, вытаскивать своих чад из дерьма, если так, то я не хотела бы иметь детей. В параллель тут же подумала об интимной близости с каким-нибудь будущим супругом и чувство отвращения накрыло с новой силой. Я поспешила на выход, как только мужчины попрощались. В машину мы сели ни говоря ни слова. Напряжение, повисшие между нами, ощущалось телом. Я знала наверняка, сколько крутится вопросов на языке отца и предполагала, что меня ждёт дома.

- Па... - неуверенно выдала сдавленным голосом, - что он тебе сказал?

Нужно было знать наперёд, прежде чем начать свою исповедь. Отец не спешил отвечать. Я медленно подняла на него взгляд, боясь увидеть, как от злости желваки грубо ходят по его лицу. Глаза напряжённо всматривались в дорогу, но казалось, что он не видит ничего перед собой. Туманный, но вместе с тем сосредоточенный взгляд, короткое, тяжёлое дыхание, поджатые губы. Я приготовилась услышать худшее.

- Мог ли я знать, что моя дочь наркоманка, - это даже был не вопрос, а рассуждение или вопрос к самому себе, - вот так, тратя все ресурсы...

- Пап, - нужно было убедить его в обратном.

- Силы, деньги, время на то, чтобы однажды услышать страшное.

- Да не было ничего, меня подставили пап, клянусь, - я слабо сопротивлялась, понимая, что не в этом главный страх моего вечера.

- Да разумеется, вкололи, влили и запихали лошадиную дозу, о чем с тобой говорить, Слава, куда ты катишься?! Что говорить матери? Ты представляешь, что с ней будет? О чем ты думала! - отец в отчаянном порыве ударил ладонью по рулю, а я вжалась в кресло, не желая слышать, как он переходит на крик, - плевать на нас, пожалуйста, но почему плевать на себя! Ты так тяжело нам досталась!