Агафон с Большой Волги

- Втерся к Молодцову в друзья, а сам мечтает свалить его и занять директорское кресло. Разве это не подлец? А ты о ревности... Много чести для вас обоих, - бесстрастным, спокойным голосом заключил Мартьян.

- Конечно! Ты книжная душа, не только любить, а даже и ревновать-то не умеешь.

- Разве любви учат? - тихо спросил он.

- Ты научишь! Ты вон стишки про свою тяжкую любовь пишешь... Нашла я у тебя в столе... Да разве любовь такая бывает, дурак ты этакий? Когда любишь, на небо взлететь хочется! - уже совсем громко и разъяренно говорила Варвара.

- Не кричи, глупая! Человека разбудишь, - урезонивал ее Мартьян. Все слышно, наверное.

- Ничего, ежели и услышит... Он еще молодой, ему наш содом на пользу пойдет, - тише и сдержанней проговорила она.

Голоса затихли. Хлопнула дверь. Агафон понял, что Мартьян ушел на свой чердак. Повернувшись на другой бок, подумал: "Это мне на самом деле на пользу".

Столько он сегодня наслушался, что и сон пропал. В большое широкое окно лился лунный свет. Укрывшись с головой, Агафон попытался снова заснуть. Сквозь гулкую ночную тишину чутко слышал доносившийся из-за перегородки шорох брошенного на стул платья, а потом тяжкий скрип сдавленного чьим-то телом пружинного матраца. Наверное, Варвара разделась и легла в кровать. Агафон долго ворочался в постели и заснул лишь в глубокую полночь. Снова одолели думы о Волге, об институте, который он так неожиданно и решительно оставил, о Зинаиде и поразительно изменившейся Ульяне, о ее сестре и о многом другом, что лезло в молодую, растревоженную мыслями голову. Но вот мысли о доме, о Зине взяли верх и подчинили его.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

После техникума он все-таки остался в бухгалтерии - ради Зины и стажа, необходимого для получения диплома и поступления в институт. А по вечерам и в выходные дни Агафон по-прежнему возился в гараже. Он в совершенстве изучил мотор, быстро орудовал паяльником, запойно стоял за токарным станком, вытачивая очень замысловатые детали. А когда удавалось садиться за руль, лихо и уже опытно, как заправский шофер, крутил баранку. Словом, он, к величайшей радости родителей, упорно готовился в автодорожный институт.

- Наконец-то парень пошел в дело. Одобряю, - самодовольно говорил Андриян Агафонович. Он иногда брал сына в ближайшие поездки и доверял руль казенной "Волги".

Клавдия Кузьминична хоть и радовалась успехам сына, но автодорожное дело, баранку, одобряла не очень охотно. Советовала сыну нажать на английский язык. У нее были свои думки и помыслы, но держала она их в глубокой тайне.

- У тебя есть способности к языкам, - говорила Клавдия Кузьминична. Знать в совершенстве хотя бы английский - для будущего инженера великое дело. Художественную литературу читать в подлиннике - наслаждение! Нажми, сынок, я помогу.

- Вы что, сговорились, что ли? - спрашивал Агафон.

- С кем?

- С Зинаидой Павловной. Она то же все время говорит и даже предлагает свою помощь.

- Сами справимся. Все-таки я педагог и ничего еще не забыла, а она...

- Она с мужем за границей жила, чисто говорит. Очень даже чисто... рассеянно и задумчиво отвечал Агафон.

- Ты опять вчера на моторке ее катал? - настороженно спрашивала мать.

- Ну и что?

- Ничего... - многозначительно говорила Клавдия Кузьминична и плотно поджимала слегка накрашенные губы.

- Она, мама, хорошая женщина и очень красивая!

- Уж не влюбился ли? - ехидно спрашивала Клавдия Кузьминична.

- Давай-ка, старушка моя, лучше не будем говорить на эту тему.

- Сам же начал...

- Мало ли что...

Слова сына, словно гвозди, вонзились в мозг матери. Она взглянула на Гошу, умолкла. А он, глядя куда-то мимо ее плеча, задумчиво тер крутой подбородок. Клавдия Кузьминична знала, что у него хватит упрямства на десятерых, а сумасбродства и того больше. Лучше пока не трогать, а внимательно понаблюдать и вовремя пресечь.

Как-то в начале мая Агафон и заведующий гаражом Виктор Маслов поехали на нефтебазу за бензином. Дороги в калязинских лесах такие, что весной трактор едва продирается. На обратном пути Виктор вдруг остановил машину и, уронив голову на баранку, застонал.

- Ты что, Витя? - спросил Агафон.

- Садись за руль, плохо мне что-то, - едва выговорил Виктор.

Агафон пересел и дал газ. Бензовоз так начало швырять на выбоинах, что Виктор согнулся и схватился за живот. Пришлось снова остановиться.

- Да что с тобой? - удивился Агафон.

- Аппендикс, наверно... Второй приступ... В больницу надо, а то крышка. Развернись где-нибудь, и айда в город. Я потерплю, не то пропаду...

Лицо Виктора позеленело. По щекам катились крупные капли пота. Выбрав подходящее место, Агафон не без труда развернулся и поехал обратно. Косясь на корчившегося приятеля, видел, как дергается у него лицо и судорожно костенеют руки. Дорога была настолько скверной, что пришлось несколько раз останавливаться, чтобы дать возможность отдышаться больному и немного остудить перегревшийся мотор. Вел машину осторожно, до смерти боялся, что застрянет где-нибудь и не довезет друга живым. Довез...

- Вовремя дотянул, - сказал врач, когда Виктора положили на операционный стол. - Еще бы полчаса...