Агафон с Большой Волги

- Какой сказочный край! - проговорил кто-то из публики.

Затем начался показ военного фильма. Агафон видел его и второй раз смотреть не стал. Неожиданно для себя тут же решил, что сегодня же продаст один из костюмов и поедет именно в этот козий и арбузный уголок, взглянет на бурно текущий меж горными кряжами Урал, найдет работу - по шоферской, а может быть, и по счетной части, а там будет видно... Институт вместе с деканом и экспертом Разумовским ему так опротивели, что и вспоминать о них не хотелось. Жаль только было оставшегося там хорошего паренька, студента Сашу Амирханова, которому он положил десяток открыток с загодя написанным для матери текстом: "Жив, здоров", - и так далее. Саша обещался раз в две недели опускать в почтовый ящик по одной открытке. Агафон тактически рассчитал, что этих посланий хватит до летних каникул, а там что судьба пошлет.

Вернувшись из скупочного пункта на вокзал, Агафон купил билет на поезд "Ленинград - Челябинск", следовавший через Куйбышев, Оренбург, Орск. Вечером он уже сидел в купе с трактористами-целинниками и резался в дурачка. Народ оказался здоровый, крепкий, артельный. Нашлись и попутчики.

- Ты далеко едешь? - спросил его возвращавшийся с кавказского курорта комбайнер совхоза "Степной". Он отрекомендовался Ильей Михайловичем Полусурсковым.

- В племсовхоз, - ответил Агафон и почему-то смутился.

- На какую должность-то? - немножко окая, упорно пытал комбайнер. Он был таким же великорослым, как и Агафон. Видно было, что парень умный и опытный. На его груди поблескивал орден Ленина.

- Может, механиком... - первый раз в жизни солгал Агафон и покраснел.

- А-а-а, - протянул Полусурсков. Покосившись на шикарный костюм Агафона и на высокую, ладную фигуру, добавил: - Инженер, значит...

- Да нет, не инженер... - Агафон уже раскаялся, что сказал неправду. Но отступать было поздно.

- А что, техникум, что ли, кончил? - допытывался Илья Михайлович.

- И техникума не кончил. Просто по автоделу...

"Вот привязался, настырный", - подумал Агафон. Однако комбайнер своим простецким обращением ему понравился. Он также родственно по-волжски окал, вместо "что" говорил "чо", а вместо "прошлый раз" произносил совершенно незнакомое Агафону слово "восейка". Поразмыслив, Агафон понял, что слово это происходит из древнеславянской лексики, вероятно, от слов: "Во сей раз". Трактористы из других мест подшучивали над комбайнером:

- Восейка был поп Мосейка, а теперь другой...

- Чо галдите? Дайте с человеком поговорить, - урезонивал их Илья Михайлович.

- Ты ему лучше про своих свинюшек расскажи, - похохатывали парни.

- Над моими свинюшками не смейтесь! Сало-то лопать мастера, - не оставался в долгу комбайнер.

- Ох, любим сальцо! Это ты верно говоришь, Илюша!

- То-то и оно. Сало все жрать любят, а выкармливать не каждый...

- Расскажите, Илья Михайлович, про ваш совхоз.

- Ну что рассказывать... Совхоз как совхоз, технически богатый, свиней десятки тысяч. Даем бекон... Только порядку еще маловато.

- В чем же беспорядок?

- В убыток торгуем.

- А почему в убыток?

- Корма еще дорогие, да и хозяйничаем плохо. Я тот год как-то погнал с ребятами на станцию Кувандык пятьсот голов. Хряки откормленные, весовые, пудов по десять каждый, а то и больше. Гнать нужно тридцать километров. Только вышли на перевал, а тут как завыл буранище! Знаешь, у нас какие бураны? Жуть! Такое началось завихрение, радиатор у трактора не вижу. Ребята хрюшек гнали, а я позади на тракторе тележку тащил, чтобы подвезти какую, если умается. Тут и пошло, поехало! Хряки крупные, грузные, не только в гору лезть, по ровному месту шагать не могут. Разбрелись они у нас по косогору, начали ложиться и замерзать. Что тут делать? Посоветовались и решили забивать прямо на косогоре. Поначалу тех, которые уже стынуть начали... Поверишь ли, полосуем их ножами, а сами ревем, как поросята. До смерти жалко, какое добро калечим на снегу. Утром, когда буран утих, глянули - вся гора розовая от крови. Наложили мне полную тележку туш, и я айда на станцию, а там их у меня не принимают. Дохляков, говорят, нам приволок. Конечно, они правы, какой же это бекон! Я, не будь дурак, айда прямо в райком партии. Рассказываю, так и так. Быстро секретарь распорядился, чтобы машины и людей туда отправили. Которые живы еще были, подобрали, ну и, конечно, прирезанных раскопали...

- А зачем же гнали? - поражаясь этому рассказу, спрашивал Агафон.

- Распоряжение такое вышло.

- Можно же на месте забить и вывозить готовые туши.

- Надо соответственное помещение иметь, специалистов, раздельщиков. У нас же ничего не приспособлено. Ты вон целинников спроси, как они с петухами и прочей птицей маются. Вырастили сотни тысяч, а заготпункты не принимают, помещений не хватает и холодильников.

- Из Семипалатинска в Троицк живьем везем, а потом обратно и на базар, - подтвердил кто-то из целинников.

- Скоро петухов в Москву пехом погоним, - съязвил другой.