Агафонкин и Время

Посередине озера лежал поросший ивой и мелким, скользким кустарником песчаный остров. Он находился ближе к дальнему берегу, окаймленному темной высокой сосной. Л. хотела поплыть на остров, посмотреть, дойдет ли лодка. Если выдержит туда и обратно, сказала Л., можно идти через бурулган.

Я догреб до острова; лодка почти не текла. Л. выпрыгнула на мокрый от прибоя берег и держала веревку, пока я за руку тащил Партизана Колю за собой. Он не двигался – не моргая, не сопротивляясь, но был слишком сильным, слишком тяжелым, и я не мог его сдвинуть. Мы привязали лодку к наклонившемуся над водой дереву и пошли осмотреть остров. Партизан Коля остался сидеть на дне маленького каяка, положив руки на колени: часовой, сторожащий свое неучастие в мире.

Небо заполнено небом
Место для одного
За горизонтом
Не ищет
Никто
Никого

Мы отошли от берега, и Л. обняла меня, прижалась, подавшись вперед узкими бедрами. Потерлась. Она целовала меня в шею, привстала и нашла губами мочку уха, залезла кончиком языка внутрь ушной раковины. Л. прижалась еще сильнее – убедиться, что ее ласки работают. Улыбнулась – довольная.

– Потом, кунду, – шепнула Л. – дразнилась. – Когда проплывешь через бурулган.

Она легко отстранилась и пошла в редкий лесок, где летали стрекозы. Они охотились за комарами. В узких прогалинах росли полынь и ромашка. Л. нарвала длинной травы, похожей на тимьян, и обобрала плоды – коробочки с темно-бурыми орешками. Она завернула их в мягкие листья дикой черной смородины, растущей кругом, и мы закурили, глотая горький, пряный дым. Ничего не произошло. Затем меня начали трясти, но я не мог открыть глаза: их залепило тьмой.

– Посмотри на меня, кунду, – просила Л. – Посмотри.

Я слышал ее голос, но не мог ее видеть: она пропала, смешавшись с озерным воздухом. Только голос – серебряный звук луны, отблеск ушедшей, уплывшей за облака чужой музыки – звал, звал, не давал заснуть.

– Кунду, посмотри на меня, – требовал голос. – Открой глаза или никогда не проснешься. Уплывешь в сон. Открой глаза, любимый.

Я не мог. Не хотел – зачем? Мне было хорошо – тепло и покойно – в плывущей в никуда тьме. Голос замолк, утонул в окружающей меня мягкой вате, затем – боль. Мокрая боль в щеке.

Я открыл глаза. На меня смотрело чужое лицо. Это была Л., но другая. Я хотел закрыть глаза, но боль в щеке мешала.

– Прости, кунду, – сказало голосом Л. чужое лицо. – Я тебя укусила. Чтобы ты не утонул в своем сне.