Агарта

В этом бою погибло около двухсот человек. В их числе и комиссар Алексей Разумов. Никита не сразу заметил, как он упал. Пришлось вернуться, по пути усыпив несколько финнов, обыскивающих погибших и достреливающих раненых. В небольшой воронке он нашел Разумова. Тот был еще жив, но тяжело ранен. Осколки попали ему в живот, пробив знамя дивизии. Такие раны не лечились. Остановив сердце Разумова, он стал снимать знамя с его тела. Аккуратно уложил окровавленное знамя в свой сидор и стал доставать документы комиссара из кармана гимнастерки. В это время прилетела мина, разорвавшаяся в десяти шагах сзади. Амулет защиты, отразив часть осколков, полностью рассыпался. Несколько осколков попали ему в спину. Собрав последние силы, Никита телепортировался к месту боя. Он выпал в пяти метрах позади наших пулеметчиков, прикрывавших выход дивизии.

– Твою мать, а ты откуда свалился? – крикнул старшина. – Санинструктора сюда. – Это последнее, что запомнил Никита о Зимней войне…

Глава 9

Никита ощущал, что его куда-то везли на санях, потом перенесли на операционный стол и положили на живот. Люди в белых халатах долго его оперировали. Затем снова долго везли на машине по неровной дороге. Тело чувствовало каждую кочку. Очнулся в больничной палате от громкого храпа, который исходил от какого-то командира, спящего на соседней койке.

Дверь открылась, и в палату впорхнула медсестра. С ее приходом воздух в палате как будто наполнился ароматами весенних цветов.

«Какое сегодня число?» – хотел спросить Никита, но у него вырвался из горла только хрип.

– Что вы сказали? – участливо спросила она.

– Пить!

Она протянула ему граненый стакан, наполненный водой, и Никита сделал несколько глотков.

– Не разговаривайте. Я позову доктора.

Через полчаса в палату вошел пожилой врач с седой бородой. Он подошел к Никите и сел на подставленный медсестрой табурет.

– Здравствуйте, товарищ Белов. Меня зовут Константин Алексеевич. Я главный врач госпиталя и ваш лечащий врач. Вы можете говорить?

– Да, Константин Алексеевич, – прохрипел Никита.

– Что последнее вы помните? – спросил врач, поднимая ему веки.

– Забрал знамя у погибшего комиссара. Рядом раздался взрыв. Осколки попали в спину. Потом я выбирался к нашим, – вспомнил Никита.

– По дороге вы потеряли много крови. В медсанбате впали в кому. Врачи не верили, что с такими ранами можно выжить, тем более идти так долго. У вас из спины достали пять осколков. По приказу комбрига Ракутина вас доставили сюда. Я по основной специальности нейрофизиолог. Меня очень заинтересовал ваш случай.

– Доктор! Как там 18-я и 168-я дивизии? Их спасли?

– 168-я смогла продержаться до заключения мирного договора 13 марта, – ответил доктор. – С 18-й сложнее, но об этом потом.

– Значит, война закончилась? – с облегчением спросил Никита.

– Закончилась! Мы победили, лейтенант!

– Когда меня выпишут?

– Завтра утром сделаем перевязку, и будете потихоньку вставать. Приготовьтесь, что полного излечения может и не произойти.

– Ничего, я сильный. Обязательно встану в строй, – спокойно ответил Никита. Увольнение из армии по уважительной причине было для него тоже хорошим вариантом.

– Ладно. Отдыхайте. Скоро обед, – сказал доктор, направляясь к выходу.

* * *

На следующий день появились первые посетители. Сначала пришла Петровская – летчица, которую он спас.

– Здравствуй, Феликс! Узнала, что ты лежишь в нашем госпитале и решила навестить.

– Здравия желаю, товарищ капитан, – ответил Никита. – Как ваше здоровье?

– Просто Ксения. Я не намного тебя старше, – тряхнула она рыжими волосами. От этого движения у Никиты перехватило дух. – Я уже демобилизовалась. Сейчас снова работаю инструктором в аэроклубе.

– А я раньше хотел стать пилотом-истребителем. Даже в аэроклубе учился. Поступить в летное училище не получилось, а мечта летать осталась.

– Приходи к нам в аэроклуб. Там полетаем, – задорно улыбнулась она.

– Ловлю тебя на слове.

В дверь постучались, и в палату стремительной походкой вошел мужчина лет пятидесяти, с пакетом в руках.

– Это и есть твой спаситель? – спросил мужчина у Ксении.

– Знакомьтесь. Это Феликс, а это мой папа Андрей Владимирович. Он доктор исторических наук, старший научный сотрудник Эрмитажа.

Мужчины пожали друг другу руки. Петровский открыл пакет с мандаринами.

– Угощайтесь. Мой друг, капитан сухогруза, вчера посылку передал.

– Спасибо, Андрей Владимирович. А чем вы занимаетесь в Эрмитаже? – спросил Никита, очищая кожуру плода. – Вы тоже кушайте, а то одному неудобно.

Ксения взяла мандарин и быстро его почистила.

– Я возглавляю отдел научно-технической экспертизы Эрмитажа. У нас в музее находится единственная в стране установка рентгена. Мы с большой точностью можем определить время написания любой картины, а также ее авторство.

– Как интересно! А у вас в музее есть только картины? Я слышал, что в Эрмитаже находится выставка драгоценных камней? – спросил Никита, вспомнив о темпоральной комнате для Харви.