Агасфер. Вынужденная посадка. Том II

– Имейте уважение к своим предкам, Майкл! – хмыкнул Алдошин. – В Европе старьевщики такого рода более благозвучно именовались брокаторами.

– Надо сказать, что мой прадед был гвардейским офицером с прекрасным образованием и к тому же был весьма смышлен и наблюдателен, – продолжил Берг. – К тому же он много лет провел в монастырской библиотеке. В общем, со временем он понял, что увлечение стариной его хозяина – не более чем ширма. И что на самом деле полковник Архипов занимался в Генеральном штабе созданием русской контрразведки – делом в России не только новым, но и неблагодарным, с точки зрения высшего генералитета. Архипов тоже заметил незаурядные аналитические способности своего брокатора. Однажды между ними состоялся откровенный разговор, следствием которого стало то, что мой прадед стал контрразведчиком Генерального штаба Русской армии[25]. Несколько лет Михаил Берг под руководством своего патрона успешно разоблачал шпионов, наводнивших столицу России начала двадцатого века…

– Майкл, ваш прадед пострадал за своего японского друга. И в монастыре скрывался, насколько я понял, по его же милости. А что же этот японец? Так и бросил в России своего друга и спасителя?

– В те времена у мужчин были свои понятия о чести. Я много раз читал мемуарные записки своего прадеда и сделал вывод о том, что он не пожелал быть постоянным живым напоминанием господину Эномото об оказанной ему услуге. Как бы там ни было, он не уехал и весьма успешно применял свои способности в борьбе со шпионажем. А потом на моего предка началась самая настоящая охота. К тому же его опознали старые товарищи по полку. И Архипов, чтобы не терять ценного контрразведчика, направил его сначала в Иркутск – там перед Русско-японской войной 1904–05 годов действовала мощная японская резидентура. А позднее прадед получил задание перебраться и в саму Японию[26]. Там он прожил больше десяти лет, женился – кстати говоря, на немке – обзавелся наследником, моим дедом. Потом в России произошел революционный переворот. Связь с резидентурой была утеряна. А потом прадеда и его малолетнего сына взяла в оборот японская контрразведка: к ней попала часть архивных дел Генштаба Русской армии, вывезенных кем-то из России. В том числе было вывезено и продано японцам досье моего прадеда. Его не расстреляли только потому, что на Дальнем Востоке и в Маньчжурии начиналась очень интересная для Японии заварушка. Прадед получил предложение, от которого не мог отказаться, и стал агентом японских спецслужб в Харбине и Шанхае. За ним даже сохранили агентурную кличку Агасфер, присвоенную ему еще в Санкт-Петербурге, – невесело усмехнулся Берг.

– Агасфер? – переспросил Алдошин. – Не слишком почетная кличка для успешного агента, насколько я знаю Священное писание.

– Знаете, Михаил, меня тоже одно время это задевало, – признался Берг. – Задевало до тех пор, пока я не ознакомился со второй, не слишком распространенной версией этого библейского персонажа. Впрочем, сейчас не об этом речь. Понимаете, в Китае и Маньчжурии мой предок был в страшно неопределенном положении. Он дважды, по сути, присягал русскому монаршему дому Романовых – но служить России не мог, ибо царя уже не было. И Японии он служить не мог в силу своих убеждений – ибо Япония и в первые послереволюционные годы, и позже – беззастенчиво вывозила из России многие тонны золота. Пользуясь хаосом и послевоенной неразберихой, японские банки оставляли у себя русские капиталы. Русские голодали – и никому до этого не было дела. Мой прадед, а позже и дед не могли участвовать в этом беззастенчивом грабеже по идейным соображениям. Они, конечно, создавали видимость активной работы в этом направлении, но на самом деле больше мешали, нежели помогали Японии грабить Россию. Когда-нибудь, Михаил, я смогу рассказать вам про аферу небезызвестного вам Блюхера и золотую казну барона Унгерна: мой дед был непосредственным действующим лицом этих авантюр[27].

– Стало быть, вы, Майкл, все-таки разведчик! – усмехнулся Алдошин. – Причем, насколько я понимаю, в четвертом поколении. Потомственный, так сказать!

– Не говорите глупостей, Михаил! – отмахнулся Берг. – Где это вы слышали, чтобы потомственные шпионы рассказывали свои биографии первым встречным?! Дед и прадед – да, тут не поспоришь. А вот отец от этого «семейного дела» уже практически отошел. Он родился в 1926 году, в Китае. Дед, надо сказать, уже был в возрасте. Спецслужбы уже потеряли к деду профессиональный интерес, а отец, которого привезли в Японию в двенадцать лет, был слишком мал для шпиона, согласитесь… Дед перед самой Второй мировой войной открыл какое-то консультационное бюро с детективным, надо признать, уклоном. Но во время войны бюро захирело без работы. Последнее «шпионское», если можно его так назвать, дело моего деда относится к 1946 году. И вы про это знаете, Михаил!

– Откуда же мне знать про ваши семейные дела!

– В январе 1946 года с аэродрома Ацуги взлетел небезызвестный вам «грумман» с национальным достоянием Японии на борту…

– Вот оно что…