Агасфер. Вынужденная посадка. Том II

Аэропорт жил своей обыденной суматошной жизнью. Покидающие остров с энтузиазмом волокли бетону нагруженные сумки и баулы. Официальные таксисты и бомбилы, разбившись на две старательно не замечаемые друг другом стайки, выбирали клиентов. Дворники-мигранты в красных мешковатых жилетах меланхолично шоркали вениками вокруг урн. Бывалые пассажиры, уже зарегистрировавшись и сдавши багаж, облегченно смолили сигареты на широком крыльце главного терминала, стремясь запастись никотином на все 9 часов полета – плюс часок в здешнем накопителе, да еще и потом, по прилету часок, у багажных транспортеров.

Лишний раз гонять в Белокаменную Алдошину откровенно не хотелось. Абвер ушел со связи совершенно недвусмысленно, никаких координат его у Алдошина не было. Да если б и были – ясно дело, что ни квартиры, ни гонорара простачку-копарю из провинции не видать как своих ушей. Не в суд же на Абвера подавать, в самом деле… Отдавать и платить свои кровные Владислав Николаевич очень не любил, сколько раз Алдошин был тому свидетелем.

Пока он перелопачивал центнеры старых документов, рыскал по городам и весям в поисках чудом доживших до нынешнего времени свидетелей, добывал крохотные кусочки информации полувековой давности, анализировал и напряженно размышлял, Владислав Николаевич во время их нечастных встреч был подчеркнуто дружелюбен. И иногда сам посвящал Алдошина в свои задумки и ближайшие планы, безо всяких просьб с его стороны. И это Михаилу, откровенно говоря, тоже не нравилось. Может, Абвер таким образом его на «вшивость» проверяет?

К чему ему знать лишнее? Как говорят, меньше знаешь – дольше проживешь. И эта нехитрая логика импонировала Алдошину: Абвер был, что ни говори, человеком опасным. И деньжищи на кону, по его уверению, стояли очень серьезные. Сам Алдошин в себе был уверен: не мальчик, прекрасно понимал верность поговорки про молчание-золото. Некоторые перспективы до поры до времени внушало и то, что пока клад не найден, он Абверу нужен! Но чем реальнее становилась призрачная надежда, тем задумчивее и непонятнее были взгляды Абвера, которые Алдошин часто ловил на себе.

И ни за что бы не поехал Алдошин зондировать безнадежную ситуацию с квартиркой, если бы не неугомонная жена Тамара. Но заела ведь насмерть! Во-первых, оставила впопыхах во время последнего блиц-визита в столицу в этой проклятой квартире свои золотые сережки. И с ремонтерами московскими какими-то договорилась сменить кафель в ванной и на кухне, аванс им оставила. Так что хочешь не хочешь, а ехать надо. Про то, что квартира накрылась медным тазом, жене Алдошин предусмотрительно не говорил.

Алдошин решил сменить позицию, тем более что поднимающееся солнце начинало ощутимо припекать. Он сошел с крыльца и укрылся в неширокой тени от козырька торгового павильона, вытряхнул из пачки новую сигарету. Достал зажигалку, щелкнул и, поднося пламя к лицу, снова обежал глазами площадь перед аэропортом. И вдруг замер, увидев знакомое лицо… Впрочем, какого черта – знакомых лиц было сразу несколько!

От парковки к входу в аэропорт с напряженным лицом шагал Виктор Семенов, он же Проперухин. А рядом с ним, с двух сторон, шли два крепеньких и неприметных с виду молодых мужчин в легких ветровках. Их лица тоже были знакомыми, и парой секунд спустя память подсказала Алдошину – где, когда и при каких обстоятельствах он встречался с этими мужичками.

Все еще горевшая зажигался обожгла пальцы, и Алдошин, спохватившись, прикурил и небрежно отвернулся, продолжая наблюдать за Семеновым и его спутниками в отражении зеркального остекления.

Во рту стало кисло и противно: двое спутников Витьки Смирнова были операми из отдела борьбы с экономическими преступлениями УВД. Впервые Алдошин увидел их года полтора назад, когда был вызван к «экономистам» в областное управление – тогда еще не полиции, а милиции. Неделькой позже эти же двое нанесли ему визит домой и настоятельно попросили показать нарытые на раскопах трофеи – то, что хранилось в квартире и в гараже. Придраться операм тогда было совершенно не к чему, и они с разочарованным видом ушли, настоятельно порекомендовав на прощанье сменить род деятельности копаря, от которого и до греха совсем недалеко.

И вот новая встреча, которую приятной для Алдошина никак не назовешь. Неужели по его душу все-таки явились?

Эпопея с дурацким похищением сына, организованная Проперухиным, завершилась для семьи практически без последствий. Едва успев сказать «шкафоподобному» Егору спасибо за молниеносно проведенную им операцию по освобождению Кирилла, Алдошин высадил того у моста на въезде в Аниву. Тот махнул рукой: уезжай, мол! И Алдошин, не дожидаясь синего фургона с оперативниками, спешащими к месту действия по другой дороге, дал газу и минут через сорок уже был дома.

Напоив Кирилла горячим чаем с медом и уложив спать, Алдошин, выполняя инструкцию того же Егора, провел с женой и старшей дочерью серьезный разговор. И сумел убедить их, что никаких заявлений о пропаже сына, буде в доме появится полиция, подавать не следует.