Агата Кристи. Свидетель обвинения

Пробует себя в новых жанрах: по ее роману «Хикори-Дикори» (1955) ставится мюзикл, где в роли Пуаро блеснул Питер Селлерс, выступает также в несколько непривычном жанре театральной трилогии: «Вечер на берегу моря», «Крысы», «Пациентка».

Просматривает свои старые, давно написанные стихи, посылает их Корку:

«Лучше всего, если они будут у Вас, а то в моем возрасте покинуть этот мир ничего не стоит, причем быстро и неожиданно. Бывают ведь аварии на дорогах, инфаркты оттого, что делаешь то, чего нельзя, например, бегаешь взад-вперед по лестницам или открываешь дверь какому-нибудь длинноволосому юному джентльмену, который исключительно смеха ради огреет тебя чем попало по голове. Вы же, всплакнув на моих похоронах и договорившись с членами моей семьи, предадите эти стихи огласке».

Помимо криминальных романов и пьес, Агата начинает в послевоенные годы писать мемуары: солидный возраст – под шестьдесят – сказывается; мемуары под старость пишут многие. Война еще не закончилась, а она уже дописывает ностальгические воспоминания об Алеппо, Нимруде, Мосуле, Пальмире, о жизни на раскопках; эти мемуары – они вышли в июне 1945 года – она посвятит «Максу, вернувшемуся с войны», Максу, с которым Агата была разлучена несколько лет; отсюда и трогательное название этих воспоминаний: «Приезжай расскажи, как ты живешь». Рассказать есть что.

«Что ни день – песчаные бури или проливные дожди, – пишет она в середине пятидесятых Корку из Багдада. – Но мы набрели на многообещающее место и копаем, копаем… Что только не находим: каких-то крылатых джиннов и дьяволов, а вчера извлекли на поверхность нечто из слоновой кости и обугленного дерева. Теперь все эти сокровища любовно очищаем от песка и грязи».

В эти же годы Агата задумывает и «Автобиографию», о чем еще будет сказано.

В семье также немало изменений. Макс теперь не только занимается раскопками в Ираке, но и преподает. Розалинда, прожив несколько лет вдовой, выходит замуж во второй раз: ее муж, Энтони Хикс, по профессии юрист, преподает тибетский язык и санскрит в Школе восточных и африканских исследований; человек он, безусловно, яркий, одаренный и – что немаловажно – с очень хорошим, покладистым, в отличие от своей жены, характером.

В эти годы Агата теряет свою 70-летнюю сестру, а Макс – 80-летнюю мать. Самой Агате умирать еще рано, но в свои шестьдесят два она сильно сдает: прибавила в весе, плохо слышит и видит, распухают лодыжки, трудно ходить. Увидела свою фотографию (опять фотографию!) в «Пари-Матч», расстроилась – и отшутилась, чувство юмора не отказывает ей и в старости:

«Когда видишь себя анфас, то (слава богу!) не представляешь, какой у тебя ужасный вид, – пишет она Корку. – Нет ничего хуже, чем когда тебя снимают в профиль».

В сентябре 1952 года, находясь в Гринуэе, она падает на руку и ломает запястье, что самым непосредственным образом сказывается на ее давно отлаженном творческом процессе. Работать на пишущей машинке королева детектива больше не может – теперь она не перепечатывает написанное от руки, не диктует текст, как раньше, секретарю, а наговаривает его на диктофон, в который «играет», прямо как Роджер Экройд перед убийством.

По вечерам читает вслух мужу, дочери, зятю и внуку роман «Зернышки в кармане» (он выйдет годом позже). Садится в свое любимое старое кресло с прямой высокой спинкой, зажигает у себя за спиной торшер, набрасывает на плечи плед, берет блокнот и длинный, остро очиненный карандаш, чтобы по ходу чтения делать в блокноте пометки и поправки, по-старушечьи приспускает очки – и медленно, негромко, но внятно читает рукопись главу за главой. Домочадцы же должны догадаться, кто убийца. Победительницей чаще всего становится Розалинда – в семье она самая сообразительная. И самая пристрастная: разгадка настолько проста, примитивна, заявляет она матери, что ее отгадает любой, самый простодушный читатель. Первыми из игры выходят Макс и Мэтью; внук убегает играть в свой любимый крикет – кто убийца, его мало волнует; Макс же, пригревшись у камина и не докурив сигару, крепко засыпает.