Агата Кристи. Свидетель обвинения

Агата, американка по отцу, влюбилась в Новую Англию; любуется пурпурными осенними красками Вермонта, хвалит Остин, сравнивает его с Багдадом, ругает «разваливающиеся на ходу» поезда, которые останавливаются «у каждого столба».

«Из окна, когда едешь в таком поезде, – вспоминала Агата, – ничего не видно, окна мыли последний раз в прошлом веке».

В Нью-Йорке чета Мэллоуэнов побывала на Гринвудском кладбище, где похоронены Миллеры, американские дед с бабкой Агаты, родители Фредерика, которого репортер таблоида, если читатель не забыл, назвал «биржевым маклером». Кладбище произвело впечатление:

«Похоже на Луксор, – пишет Агата Корку, – повсюду гранитные монолиты из черного мрамора с обелиском в человеческий рост».

Агате вспомнился Луксор, мне – собачье кладбище из «Незабвенной» Ивлина Во.

2.

На кладбище приходится бывать всё чаще и в Англии. Фраза Агаты, которой заканчивается ее интервью «Sunday Times», не случайна:

«Последние годы моей жизни лучше не вспоминать… Нет необходимости на них останавливаться».

Мы же остановимся – вкратце.

Осенью 1959 года в Америке умирает Гарольд Обер, бессменный правовой агент Агаты в США. Летом 1962 года скоропостижно умирает любимый племянник Агаты, Джек Уоттс, сын покойной Мэдж. Не проходит и полугода, как уходит из жизни директор крупного инвестиционного фонда Арчибальд Кристи, причем буквально за несколько дней до его давно запланированной встречи с Мэтью Причардом: Арчи не видел внука двадцать лет. За несколько лет до Арчи, летом 1958 года, умирает от рака его вторая жена, «разлучница» Нэнси Нил, и Агата пишет первому мужу письмо соболезнования, где приводит известное французское изречение: «Tout comprendre c’est tout pardonner»[32].

Осенью того же 1962 года, вернувшись с женой из Любляны, где они праздновали очередную годовщину свадьбы, Макс, как уже упоминалось, переносит первый инсульт, однако довольно быстро восстанавливается. Инсульты, перебои с сердцем – скажем, забегая вперед, – не помешали баронету после смерти жены (когда умирает Агата, ему «всего-то» семьдесят один) вновь «обрести свое счастье». Обрел его Макс Мэллоуэн, впрочем, много лет назад: его вторая жена Барбара Паркер была, как мы писали, долгое время секретаршей Макса на раскопках и – пикантная подробность – сиделкой у умирающей Агаты. Спустя год после второй свадьбы, летом 1978 года, Макс ломает бедро, попадает в больницу, переносит операцию – и 19 августа того же года умирает на руках у Барбары от инфаркта; Агату он пережил всего на два года.

За месяц до кинопремьеры «звездного» «Восточного экспресса», осенью 1973 года, переносит инфаркт и Агата. Пишет записку Корку:

«Сердце вроде бы пришло в норму, доктор разрешил вставать и через день спускаться на пару часов из спальни в гостиную. В основном же, велено лежать. Тоска!!!»

С каждым днем она всё хуже слышит; похудела, осунулась, сильно облысела. После перелома шейки бедра и перенесенной операции ходит с большим трудом, жалуется:

«Я всегда так любила ходить под Рождество по магазинам – а теперь быстро устаю, поскорей хочется домой».

Последние годы «в свет» почти не выезжает, в виде исключения побывала на фильме «Убийство в Восточном экспрессе», в Клубе сыщиков на ежегодной вечеринке, посвященной очередному юбилею «Мышеловки», а вот в «Буддлз», любимом их с Максом мясном ресторане, больше не бывает – диета.

Теперь она либо сидит в кресле дома или в саду, листает свои книги, в том числе и только что переизданный мемуар 1945 года «Приезжай расскажи, как ты живешь», либо передвигается на коляске: после того как она упала на балконе и расшибла голову, сама, без сиделки, из дома больше не выходит. Последний год живет в основном в Уинтербруке, в любимый Гринуэй ей уже теперь не добраться. И не подняться по лестнице: ее кровать переносят из верхней спальни в гостиную на первом этаже. Макс ухаживает за больной женой на пару с Барбарой Паркер.

Сейчас, когда Агате не семьдесят два, а все восемьдесят, она бы вряд ли повторила сказанное на десятилетней годовщине «Мышеловки»: «Не верьте тем, кто говорит, что в старости жизнь теряет свою привлекательность». И наверняка согласилась бы с тем, что «когда мы стареем, наша жизнь становится скучной и маловыразительной». Впрочем, она не ропщет.