Агатангел, или Синдром стерильности

«Следовало бы уточнить, — подумал пан Незабудко, — что Сеня был третьим, когда покупали бутылку, поэтому отчасти имел моральное право на такой поступок. А может, интрига была сложнее, и он украл бутылку из ревности, поскольку тоже хотел Люсю (вариант — Славку)?»

Но придумать соответствующую строфу главный редактор единственной, а поэтому и лучшей ежедневной тигиринской газеты «КРИС-2» не успел. Зазвонил мобильный. Юлиан Осипович поднес трубку к уху и коротко поинтересовался:

— На допрос? В милицию? Когда?

Выслушав ответ, бросил:

— О’кей. До встречи.

Допил пиво и начал собираться.

Почему не стоит выписывать ежедневные газеты

Пани Миля, наш почтальон, не любит свою работу. Не тогда, когда рассказывает моей соседке пани Оксане, как муж Оли со второго этажа, Петр, побил свою жену. И это «не в день зарплаты, как обычно», а потому, что «застукал их на горячем (вы же знаете, Оля с Колей из соседнего подъезда это самое, и уже даже один раз ага, ну, вы понимаете, больше трех недель, но ничего, выпила „Постинор“, и помогло)». Об отношениях Оли и Петра пани Миля знает все, по крайней мере все, что может знать о таких вещах не непосредственный свидетель. И все это она знает из абсолютно достоверного источника. От акушерки Лиды с третьего этажа. А откуда об этом знает акушерка, пани Миля тактично умалчивает.

Кроме того, она всегда в курсе, кто в доме планирует переезжать и куда именно, какие квартиры продаются, сколько стоят, когда там последний раз делали ремонт. Критические характеристики всех маклеров, которые работают с недвижимостью нашего района, тоже можно почерпнуть у нашего почтальона. И если вы их действительно почерпнете, то неминуемо придете к выводу, что по делам с недвижимостью лучше всего обращаться к самой пани Миле. С ее помощью нескольким нашим соседям уже удалось выгодно продать и разменять квартиры. Пани Миля рассказывает об этом с гордостью, не забывая сокрушенно вздыхать, что вот работала бы она маклером, так не надрывалась бы за несчастные почтальонские копейки. Но не пытайтесь спросить пани Милю, почему она не идет работать маклером, потому что вам придется выслушать долгую и обиженную тираду про то, что она не из тех, кто наживается за чужой счет, она привыкла честно зарабатывать себе на хлеб, вся эта купля-продажа (именно так, «продажа», а не «продаж», несмотря на коренное украиноязычие пани Мили и гордость своим настоящим галицким происхождением, она иногда позволяет себе такие досадные ошибки — сказывается регулярный просмотр программ российского телевидения), так вот, вся эта купля-продажа не для нее, а кроме того, маклеры живут с процентов, а это дело ненадежное, а вдруг не получится ничего продать, чем тогда детей кормить, а так хоть небольшие деньги, зато регулярно.

Хотя разносить почту пани Миля не любит.

Каждое утро между шестью и половиной седьмого мне предоставляется возможность ощутить на собственной шкуре нелюбовь пани Мили к своей профессии. Газету «КРИС-2», которую я выписываю, она считает необходимым отдавать лично мне в руки.

— Ваша газета, — говорит она тоном милиционера, который отдает права водителю машины, остановленной для проверки, после того, как никаких нарушений обнаружить не удалось. И теперь милиционер вынужден будет отпустить водителя без штрафа. Если, конечно, можно считать такую ситуацию типичной. Или же картина более реальная — нарушение обнаружено, но водитель отказывается «решать вопрос на месте» и требует официального вызова в суд. Милиционер заполняет необходимые бумаги, с тоской провожая взглядом автомобили, которые, не останавливаясь, проезжают мимо, чем подрывают бюджет милицейской семьи. И вот когда он остановит следующего водителя, фраза «Ваши документы!» прозвучит почти с той же интонацией благородного гнева, что и у пани Мили, когда она приносит мне газету в шесть утра.

И в чем-то я могу ее понять. Ведь, кроме меня, в нашем доме никто ничего не выписывает. Подписка давно вышла из моды, не только из соображений экономии, но и потому, что население взяло себе привычку при случае покупать прессу в киоске или читать ее на рабочем месте в электронной версии. Как следствие — жизнь почтальонов стала существенно легче, и потому можно считать справедливой обиду редких представителей этой профессии, которым все еще приходится оказывать такую рудиментарную услугу. Наверное, я и сама ничего не выписывала бы, но утром, еще до выхода из дома, я должна читать газету, в которой работаю, чтобы подготовиться к совещанию в редакции. Хотя этого я пани Миле не объясняла. Мне казалось достаточным оформить подписку на почте.

— Ваша газета, — традиционно буркнула мне почтальонша и сегодня, после того, как я открыла ей двери. После бурного празднования накануне вставать было еще тяжелее, чем обычно. Вместо ожидаемого выражения недовольства на лице женщины была почти приветливая улыбка.

— Распишитесь, пожалуйста. — Пани Миля передала мне еще и официальный бланк повестки, где было написано, что меня вызывают в милицию.