Агент 013

На вокзалах много матерей с детьми. У кого-то задерживается поезд, и женщина, приказав ребенку сидеть в зале ожидания, уходит в магазин за едой. Владимир мигом вычислял в толпе послушную, хорошо воспитанную девочку и подходил к ней, осторожно заводил беседу, потом предлагал показать щенят, которые родились у его собачки, обещал купить игрушку, врал, что его прислал отец малышки и надо срочно ехать к нему. Вам такие уловки кажутся примитивными? Но дети верили Русланову и спокойно шли с добрым дядей, который без обмана сразу приобретал им мороженое или куклу в ларьке.

Приведя девочку в квартиру, Владимир спокойно забавлялся с ней, потом убивал, клал в мешок, запихивал его в спортивную сумку и увозил в укромное место, где хоронил останки. Потом он успевал тщательно продезинфицировать квартиру и встречал уставшую жену с улыбкой. Когда Тамара Владимировна снова уезжала в командировку, муж опять спешил на вокзал или мчался в аэропорт.

Несколько лет Владимир безнаказанно убивал девочек. Почему он оставался столь долго непойманным?

На вокзалах и в аэропортах царит неразбериха, все заняты отъездом, никто не обращает внимания на окружающих. Когда мать начинала искать дочь, все лишь пожимали плечами. Девочка? Какая? Здесь сидела? Не помним, извините. Женщина бросалась в милицию, но там не хотели шевелиться. «Ребенок вернется, – успокаивал ее дежурный, – отошла к киоску или мороженое покупает». Позже текст менялся. «Цыгане могли ее увести, – вздыхал сержант, – их тут видимо-невидимо».

Короче, когда мать добивалась от милиции активных действий, след Русланова давно остывал. Способные вспомнить Владимира пассажиры уезжали по городам и весям. На руку маньяку играла его заурядная внешность и удивительное умение вычислить в толпе малышку из простой, небогатой, провинциальной семьи.

Почему он не опасался приводить жертву домой? Ведь на лестнице с девочкой могли столкнуться соседи? Ну и что? Русланов репетитор, к нему часто приходили дети, кое-кого из учеников математик по просьбе родителей встречал у метро и сам вел домой. Соседи привыкли видеть Владимира в компании с детьми, очередная ученица никого не удивляла. К тому же Русланов был тихим, приветливым человеком, всегда бесплатно помогал детям, которые жили с ним в одном доме, был женат на Тамаре. Никому и в голову не могло прийти, что он преступник.

«Я вам не верю», – прошептала Куклина.

И тогда Олег Андреевич отвел ее в комнату с большим односторонним зеркалом. За ним находился другой кабинет. Там у стола сидел любимый муж Тамары, который каялся во всех своих преступлениях.

Владимир надеялся сохранить себе жизнь, поэтому моментально раскололся, указал, где хоронил трупы, и повторял: «Это случайно получилось. Я не хотел убивать. Я их не мучил, быстро жизни лишал. Не хотел убивать. Поверьте, не хотел». «Но убивали», – зло сказал следователь.

Русланов заплакал. «Вынужденно. Они могли меня выдать. Исключительно из страха за свою жизнь. Я готов работать в заключении, а зарплату перечислять матерям. Только не высшая мера. Я с собой боролся, не каждый раз шел за новой девочкой, иногда по два месяца сдерживался. И вот еще, я не разрешал жене родить».

«А это при чем?» – не понял допрашивающий. «Боялся, вдруг дочь родится, – сконфузился Владимир, – подрастет немного, а я… ну, понимаете?»

На этой фразе Тамара Владимировна упала в обморок.

Димон перевел дух.

– Как же его поймали? – прошептала я. – Страшно представить, что такое чудовище бродило по Москве.

– Слишком долгая история, – отмахнулся Коробков, – и нам сейчас неважно, каким образом вышли на преступника. Главное другое, его поймали, но не успели осудить.

– Не расстреляли? – возмутилась я. – Почему?

Коробков скривился.

– Тысяча девятьсот восемьдесят третий год. В СССР нет преступлений, в социалистическом государстве отсутствуют убийцы, воры, насильники и недовольные режимом люди. Газеты не публиковали материалы на криминальные темы, единственно, что разрешено, – очерки о так называемых расхитителях социалистической собственности, тех, кто воровал у народа. На телевидении нет программ типа «ЧП», «Дежурный патруль», «Петровка, 38» и иже с ними. Абсолютное большинство советских людей убеждено – они живут в государстве, где квартирная кража является редким явлением, все милиционеры честные люди, добро всегда побеждает зло и ему нет никакой необходимости обзаводиться кулаками.

– Но в тюрьмах и лагерях было полно преступников! – чуть ли не закричала я.

– И кто об этом знал? – печально спросил Коробок. – Это в наши дни семья, в которой есть уголовник, без стеснения говорит о лишенном свободы родственнике. В начале восьмидесятых подобную информацию тщательно прятали, иметь в семье криминальную личность считалось позором, если узнают на работе, мигом выгонят, никогда не вступишь в ряды КПСС, не поедешь в турпоездку в ГДР или Польшу.

– Так что случилось с Руслановым? – прошептала я.

– Незадолго до суда в камере, где он сидел, произошла драка, – пояснил Димон. – Владимир погиб.