Агент чужой планеты

В подвале мы остались вчетвером: с одной стороны я и Саныч, с другой -Китель и его дочь. Я подошел к Кителю:

-- Слушай, старик! Ты -- главный виновник. Ты -- организатор этой глупой и бессмысленной затеи. Но я освобождаю тебя прямо сейчас. Однако же, поскольку веры тебе нет, я должен убедиться, что моя мягкость пошла тебе на пользу...

С этими словами я перешел к девушке:

-- Вам, Инна, некоторое время придется пожить в другом месте. В качестве, скажем так, почетной заложницы. Не волнуйтесь. Никто не посмеет вас обидеть. Вы даже сможете переговариваться с отцом по телефону, а иногда и видеться. И если ваше раскаяние будет искренним, я отпущу вас. Согласны на такой вариант?

-- Да! -- твердо ответила она. -- Если вы не причините вреда папе, я согласна.

-- Вот и чудесно. А ты, старик, что скажешь?

Китель смотрел умоляюще. Не было никаких сомнений, что его воля сломлена окончательно. Добита и раздавлена. И этот-то тип какие-то полчаса назад пытался восторжествовать надо мной?!

-- Молодой господин! -- залепетал он. -- Давайте сделаем наоборот. Возьмите заложником меня, а Инночку отпустите. Ну что вам стоит? Неужели вы ее опасаетесь? Ее, совсем еще девчонку, которая и мухи не обидит?

-- Нет! -- резко оборвал я. -- С тобой, старик, мне все ясно, а вот с твоей дочкой я еще должен разобраться.

Мои слова он истолковал по-своему и снова принялся ныть:

-- Разве у вас мало женщин, молодой господин? Бог накажет вас за Инночку...

-- Хватит! -- в сердцах воскликнул я. -- Ты меня с кем-то путаешь. Я ведь дал слово, что не будет никакого насилия над ее волей. А я свое слово держу, ты знаешь. Просто я должен убедиться, что впредь вы не пуститесь на новую авантюру. Дошло?

-- Пусть так... -- прохрипел он.

-- Значит, решено! -- Я повернулся к Санычу: -- Отвяжи старика! Он уже забодал меня звоном своих браслетов.

Китель и вправду едва держался на ногах. Его освобожденная рука плетью повисла вдоль туловища.

Я подозвал Саныча к себе и тихо отдал последние распоряжения:

-- Я поеду с девушкой в твоем "Москвиче" впереди, ты с парнями следом, но позднее. Заодно прихватишь этих подонков.

Наконец-то мы снова на свежем воздухе!

Во дворе я еще раз осмотрелся.

Территория, несомненно, по-прежнему числилась на балансе торговой базы, но пришла в полное запустение. Проклятое место! Неужели оно будет преследовать меня до конца моих дней?!

-- Саныч! -- Я отвел его в сторонку. -- Хорошо бы взорвать все это хозяйство к чертовой матери! Чтобы осталась одна огромная груда щебня. И чтобы в этот подвал не осталось лазейки даже для мыши. Ты понял?

-- Все сделаем, Федорыч!

-- Но чтобы лес не пострадал.

-- Не волнуйся. Сработаем ювелирно.

-- Проследи, чтобы парни уехали сегодня же. Если надо, купи им билеты куда-нибудь до Магадана и дай на дорогу денег.

-- Ладно, -- вздохнул он.

-- Кителя отвези в его берлогу. Позже скажешь мне адрес.

-- Считай, что он уже у тебя в кармане.

-- Ну, действуй!

Я подошел к девушке:

-- Пойдемте!

Она молча повиновалась.

"Москвич" Саныча стоял у ворот. Я усадил ее на переднее сиденье, сам сел за руль и включил зажигание.

Машина помчалась к городу.

Инна смотрела прямо перед собой, ее губы были упрямо сжаты. Девушка с характером!

Я надеялся, что Инна начнет задавать мне вопросы или оправдываться, но ничуть не бывало. А напрасно она молчит! Она даже не подозревала, какая неслыханная щедрость пробудилась во мне. Я охотно выполнил бы любую ее просьбу. Собственно, Китель и оба его подручных были обязаны жизнью именно ей. Не будь ее, я предоставил бы Санычу полную свободу действий. Жаль, что она этого не понимает. А могла бы оценить мое великодушие. И поблагодарить за него.

Но почему, черт побери, Китель вспомнил обо мне? Загадка! Может, заскочить к Мамалыгину и расспросить его без всяких экивоков? Но знает ли он ответ? А если знает, то скажет ли? Я же чувствую, с каким неудовольствием и даже раздражением он взирает на меня после того случая с бусинками. Как скульптор на неудачное творение. Или автор на бездарный рассказ...

Постой-ка! А зачем мне Мамалыгин? Я ведь могу раскрутить Кителя. Я мог давно это сделать, если бы излишнее волнение не помутило мой разум. Китель признается, когда и при каких обстоятельствах он впервые вспомнил обо мне, а уж выводы я обмозгую сам.

Искушение было столь велико, что я совсем уж собрался развернуть машину, но передумал. Никуда он от меня не уйдет.

* * *

Пока мы добрались до Жердяевки, начало светать.

Я не сомневался, что по двору вышагивает дед Пономарец в своем военном картузе, что при нашем появлении он гаркнет "Здравия желаим", а после подмигнет мне: "У тебя губа не дура, хозяин! Ишь, какую дамочку привез! Одно слово -- персик!"

К моему удивлению, во дворе на лавочке сидел неизвестный мне мужчина средних лет. Когда мы с Инной вышли из "Москвича", он поднялся: кряжистый, большерукий, с простецкой физиономией.

Я вопросительно посмотрел на него.

Меня ожидало новое потрясение.

Оказывается, пока я ездил хоронить матушку, скончался Иван Васильевич, а следом за ним -- через два Дня -- преставилась и Фекла Матвеевна.