Агент ФБР в Кремле. Успех операции «Соло»

На встрече Брежнева и Никсона в мае 1972 года был устно оговорен визит Брежнева в Соединенные Штаты в июне 1973 года. Предстоящее путешествие немало волновало Брежнева, и Советы вызвали Морриса и Холла в Москву, чтобы помочь ему подготовиться. Холл, в свою очередь, попросил Морриса подготовить его к разговорам в Кремле. Моррис посоветовал объяснить Брежневу, что нараставший уотергейтский скандал может закончиться импичментом Никсона или заставит того уйти в отставку.

Холл объяснил это в Кремле, но Брежнев не понял, о чем идет речь, и переспросил:

– Что еще за Уотергейт?

Пономарев ответил, что это небольшой инцидент, который политические противники Никсона пытаются раздуть до немыслимых размеров; но все это несущественно.

В присутствии Холла Моррис обычно передавал инициативу в его руки и ничего не говорил, пока ему не задавали прямых вопросов. Но сейчас он высказал свою точку зрения:

– Борис, именно так я думал несколько недель назад. Полагаю, и Гэс такого же мнения. Никого нельзя винить в том, что он не понимает значимости Уотергейта. Большинство американцев тоже не понимают и не беспокоятся. Но ситуация стремительно меняется, верно, Гэс?

Холл, взяв инициативу в свои руки, продолжил речь, которую они с Моррисом отрепетировали заранее. Политические противники Никсона пытались использовать тривиальный инцидент, чтобы аннулировать результаты выборов 1972 года. Они с товарищем Моррисом полагают, что те могут в этом преуспеть.

– Есть реальные шансы, что Никсона заставят уйти со своего поста, и нельзя точно предсказать, что будет дальше.

Потом Брежнев спросил мнение членов Политбюро и Центрального Комитета:

– Это верно?

Суслов ответил:

– Если Моррис говорит, вероятно, так оно и есть.

Брежнев кивнул Моррису, но заговорил с Холлом:

– Вот пример истинной солидарности между братскими партиями. Вот пример того, почему мы так уважаем вас, товарищ Моррис, и вашу партию. Мы обратим внимание на это странное уотергейтское дело.

Затем они заговорили о поездке Брежнева в Соединенные Штаты, и, как говорил потом Моррис Бойлу, Брежнев «вел себя как мальчишка перед своей первой поездкой в летний лагерь». Он верил Никсону и Киссинджеру; но что может случиться в стране, наводненной гангстерами, наркоманами и безумцами, ежедневно убивающими даже видных общественных деятелей? Холл, получив соответствующий инструктаж от Морриса, – то есть от Бойла, – убедил Брежнева, что ему будет оказан подобающий прием. Секретная служба Соединенных Штатов будет охранять его так же, как Никсона, но он может привезти с собой телохранителей из КГБ; и секретная служба будет с ними сотрудничать. Неплохо было бы кого-нибудь из них отправить в Вашингтон прямо сейчас, чтобы уладить некоторые вопросы с ФБР и с секретной службой.

Конечно, ненормальных и в Америке хватает, и возможны антисоветские демонстрации, устроенные кучками сумасшедших с глупыми плакатами. Но американская полиция постарается держать их подальше.

– И наша партия достаточно влиятельна, чтобы убедить прессу, что все эти демонстранты – просто ненормальные.

* * *

Пономарев пригласил Морриса на ланч в свой офис, и там Моррис понял, почему Пономарев, недавно выписавшийся из больницы, был так оживлен и счастлив. Моррис всегда скрывал от русских свое знание русского языка и за исключением случаев, когда он общался с людьми из Международного отдела или из КГБ, владевшими английским, пользовался услугами переводчика. Переводчики были неизменно превосходны, но всегда это были мужчины. На этот раз у Пономарева появилась новая переводчица, Наталья, мечта любого мужчины. Золотистые волосы, голубые глаза, черное платье, купленное не иначе как в Чикаго, в «Маршалл Филдс», подчеркивало все достоинства ее фигуры. Было ей лет двадцать пять и говорила она как американские подростки.

Моррис подумал, что она, видимо, дочь советского дипломата или офицера КГБ и получила высшее образование в Соединенных Штатах. Ему стало интересно, какую сделку заключил Пономарев с ее отцом. Переводчики-мужчины были квалифицированно подготовлены и умели подавлять свои эмоции. Они старались создать видимость, будто их не существует и разговор течет сам собой, без их помощи. У Натальи было чувство стыда и чувство юмора, и она краснела или смеялась, когда что-нибудь ее смущало или забавляло. Пономарев был к ней снисходителен, и без труда можно было догадаться почему.

Наталья и краснела, и хихикала, когда переводила «щекотливые» вопросы. У товарища Брежнева была хорошенькая молодая племянница, которую он особенно любил. Она работала в Аэрофлоте стюардессой и была очень квалифицированной медсестрой, поэтому осматривала Брежнева перед сном. Она очень хотела увидеть Америку. Может ли Брежнев взять ее с собой и сможет ли она осматривать его перед сном?

Моррис ответил, что американская секретная служба раньше, вероятно, не сталкивалась с такими проблемами и что КГБ следует честно обсудить с секретной службой этот вопрос. Все можно будет уладить по-джентльменски.