Агент из Версаля

Отто Магнус Штакельберг, русский посланник при короле, принял путешественника Вердена в своей резиденции, фасадом открывающейся на набережную Вислы. О том, что он конфидент Панина, посланник знал. Познакомились они еще в бытность Штакельберга русским представителем в Испании, и были расположены друг к другу.

– Прошу прощения, мсье Верден, что не имел возможности видеть вас раньше. Наши усилия, благодаря Богу, начали приносить плоды. Надеюсь, что на днях сейм примет все важные решения и будет закрыт. – Хозяин, статный, вежливый, длинноносый лифляндец указал рукой на массивные венские кресла, инкрустированные позолотой. – Ни дня, ни ночи покоя не ведал. Скажите, как вы устроились? Не нужна ли помощь?

Барон говорил с немецким акцентом, но речь строил довольно правильно. Эту особенность Зодич заметил еще в Мадриде.

– Я признателен за беспокойство, ваше сиятельство, но завтра уезжаю. Срочной депешей направлен в Малороссию, в Сечь. Так что мое путешествие обещает быть долгим.

– А что там есть? Назревает смута? – выразительно взглянул Штакельберг и взял в руки серебряную табакерку, выложенную драгоценными камнями. – Здесь об этом не слышно.

– Постараюсь выяснить, каковы у запорожцев намерения.

– Бог в помощь! Мне известно, что вы предотвратили покушение на графа Орлова.

Зодич иронично усмехнулся и махнул рукой.

– Это уже забылось. Как же вам удалось ясновельможных панов привести к согласию?

– О, мой бог! Это было очень трудно, очень… – и посланник, ставший фактически вице-королем Польши, стал рассказывать о своей миссии, о том, с каким трудом собирался из сенаторов и выборных сейм. Выборные, или, как их называли, послы, были все подкуплены, получая за молчание до 300 червонцев, а те, кто ораторствовал, и того более. Многие из них, взявши деньги, вообще не появлялись на сейме. Так что из трехсот человек на заседаниях присутствовало около тридцати сенаторов и менее ста выборных. Сеймовый маршал, Адам Понинский, получая три тысячи червонцев в месяц, всячески уговаривал шляхту и прочих сеймовиков пойти на уступки, поскольку невозможно противостоять могуществу трех держав. Литовский маршал сейма Карл Радзвилл, напротив, держался стороны противников Станислава-Августа. После нескольких месяцев заседаний сейм, выбрав делегацию по решению возникших проблем, был на время распущен. И так, переливая из пустого в порожнее, сторонники короля и их противники из конфедератов, более двух лет вели дискуссию об устройстве государственной жизни, которая, в сущности, никак не изменилась, хотя и были передвинуты границы.

– Вы помните, мсье Верден, что польские дела осложнились в самый трудный период войны с Портой. Австрия втайне заключила договор с Турцией, получив от нее 22 миллиона гульденов, часть Валахии и льготы для торговли. Союз Австрии с Францией был скреплен семейными узами. Таким образом, против нашей императрицы сразу бы выступили две страны, имеющие армии в несколько сотен солдат. Мы были вынуждены ускорить раздел Польши!

– Эта идея, если не ошибаюсь, принадлежит королю Прусскому Фридриху. В сентябре тысяча семьсот семидесятого года я гостил в Нейштадте, где этот король встречался с австрийским императором Иосифом. По моим сведениям, монархи говорили о том, как ослабить Россию. И вскоре Фридрих своевольно захватил приграничное Вармийское епископство, а его австрийский приятель – 500 польских сел и богатые соляные копи.

– Да, наша самодержица была вынуждена подписать договор о разделе Речи Посполитой, несмотря на то что условия эти в угоду союзникам. Самый лакомый кусок получила Австрия, присоединив Галицию, в полторы тысячи квадратных миль территорией и с населением в два с половиной миллиона. Король Фридрих вытребовал себе Восточную Пруссию. Площадь ему досталась в два раза меньше и жителей там девятьсот тысяч, зато вся местность освоена и хозяйствование налажено сполна.

– А мы получили одну Белоруссию, с ее дремучими лесами и болотами.

– В данном случае важны не новые земли, а проживающий на них народ. Полтора миллиона православных освобождены нашей государыней от притеснения католиков. И здесь мы также оговорили все права «диссидентов», то есть православных, живущих в Польше.