Агент из Версаля

За ужином речь пошла о текущих делах. Штакельберг с негодованием рассказывал о событиях, связанных с уничтожением иезуитского ордена папой Климентом XIV. Богатые имения этого ордена в Польше и Литве обращались в фонд, предназначенный для воспитания юношества. Но фондом этим и доходами распоряжалась делегация, выбранная сеймом, в связи с приостановкой его заседаний. Сеймовый маршал Понинский и канцлер Млодзеевский, возглавлявшие эту временную комиссию, учинили люстрацию. Была проведена оценка имений, и путем занижения их стоимости (с полутора миллионов злотых до трехсот тысяч) иезуитские земли весьма выгодно распределили между самими делегатами. Не забыли и о короле, отрядив ему лично четыре казенных поместья и еще пять для раздачи. Штакельберг похвалил короля за то, что пожаловал двумя из них Ксаверия Бранецкого, изменившего свою фамилию и ставшего Браницким. Во-первых, потому, что боролся тот с барскими конфедератами в составе русских войск, заслужив благосклонность Екатерины, а во-вторых, в знак почтения к Григорию Александровичу Потемкину, на чьей племяннице был женат Ксаверий. Остальные три староства[13] король польский, ничтоже сумняшеся, отдал родным племянникам.

– Ко всему этому сеймовый маршал и канцлер Млодзеевский варварски захватили иезуитские богатства, золотую и серебряную утварь, иное движимое имущество. И, представьте, назначили себе пенсионы.

– Мне сложно представить, как вам удается примирять магнатов с королем, – отхлебнув вина из саксонского хрустального бокала, повторил Зодич. – Думается, Станислав-Август видит свое первостепенное назначение в том, чтобы образовывать народ и расширить его воспитание.

– Разумеется. Но Речь Посполитая остается с избирательным правлением, с либерум вето, то есть правом накладывать вето любому из сеймовиков. Постановлено, что только природный поляк из рода Пястов, имеющий шляхетское достоинство и владения в этой стране, может быть избран королем. Но его дети или внуки следом за ним не имеют права избираться. Совет при короле строго наблюдает за происходящим в Польше. Воспитание юношества, находящееся в руках духовенства, поставлено под надзор государства. И многое Станислав-Август делает с ведома и благословения Ее Императорского Величества.

Зодич, знавший многое из того, о чем рассказывал барон, перевел разговор на жизнь высшего шляхетства, упомянув имена хорошеньких полек. Штакельберг заметно оживился. И Зодич вспомнил эпизод, как три года назад (тогда Штакельберг был комендантом Кракова) французский отряд Виоменила, пробравшись в город по трубе для нечистот, захватил барона в объятиях польской любовницы. И если бы подоспевший Суворов не обложил старую польскую столицу, то быть бы Отто Магнусу непременно в плену у злопамятных конфедератов…

– Мне необходим опытный проводник, – обратился Зодич к посланнику в конце визита. – Мой слуга, француз, парень смелый, но излишне темпераментный. Я отправил его в Париж. А в дороге случаются непредвиденные обстоятельства.

Штакельберг пообещал подобрать из своего русского окружения подходящего человека.

– И вот еще, о чем я хотел бы узнать у вас, барон, – обмолвился Зодич. – Не приходилось ли вам встречаться с полькой по имени Ядвига Браницкая?

– О! Вы знакомы с этой красавицей?

– Да, но не очень близко.

– А жаль! Мне представили ее на балу у Чарторыйских. В Варшаве она недавно. Вдовушка. Довольно богата.

Зодич откланялся. Желание разыскать Ядвигу в польской столице не оставляло его, но поиски от случая к случаю были тщетны. И вот только в последний вечер как будто повезло. Только времени на встречу с женщиной, запавшей в душу, больше не осталось…

Новое задание: прибыть в Запорожскую Сечь и, завоевав расположение кошевого атамана и его окружения, узнать потаенные планы запорожцев, было для него крайне неожиданным. Такова судьба конфидента. Гадать он не привык, а смелость города берет…

13

Ночной гонец привез из Крыма засургученную грамоту.

Владельца Мисоста Баматова, одного из самых влиятельных людей Кабарды, будить, однако, до утра не стали. Он, точно предчувствуя что-то важное, сам проснулся еще до утреннего намаза, вышел во двор. Услышав от слуги о приезде крымца, Мисост встревожился. Несмотря на пожилой возраст, глаза его не утратили зоркости, и он легко прочел при блеске свечи адресованную ему грамоту, вызвавшую радостный трепет. Под ней стояла подпись нового крымского хана Девлет-Гирея! А прежде всего в послании уведомлялись владетели Большой и Малой Кабарды, все их жители, что на заседании Дивана прежний хан Сагиб-Гирей отстранен от власти, а вместо него избран Девлет-Гирей. И, приступая к своим делам, он нерушимым словом подтверждает, что Кабарда принадлежит Крымскому ханству. Отныне и впредь ее жители берутся под покровительство Девлет-Гирея и обязаны неукоснительно соблюдать все его распоряжения.