Агент ливийского полковника

Руби снова понадеялась на оперативность агента британской разведки; агент ливийской спецслужбы внушал ей страх. Паттерсон еще не выехал по адресу, а может, уже в пути. Но нет, времени прошло слишком мало – минута, а для нее она растянулась на час.

Рахманов взял трубку со стола. Подержав ее на ладони, вернул на место. Дотронулся до пачки сигарет, лежащей рядом.

– Кому ты звонила?

«Как он узнал?» – ужаснулась Руби.

– С чего ты взял, что я звонила?

«Он проверит это быстрее, чем я закричу. Ему для этого достаточно вызвать список исходящих звонков. Чертовая сотовая связь! Все под контролем!»

– Телефон теплый, пачка сигарет рядом – холодная.

– Можешь не смотреть номер – я скажу, с кем я разговаривала минуту назад, – осмелела Руби. – Я звонила Паттерсону. Я слышала, как он отдал команду полицейским – окружить этот дом. Что теперь – убьешь меня?

Оставаясь невозмутимым, Андрей покачал головой:

– Это сделает Паттерсон. Я лишь провалю задание и вернусь на родину. А ты... ты выбирала между жизнью и смертью.

Он многого не договорил, и эта деталь отличала его от многословного британского разведчика. Он мог бы добавить, что Руби убьют во время штурма дома; дверь он закроет, а на окнах стальные решетки; что она с Мари пошла в ресторан поразвлечься, и в конце концов ей это удалось.

Теперь, когда Андрей Рахманов снова оказался рядом, она потянулась к нему, как подсолнух к солнцу. И нашла наконец-то причину своих колебаний.

Руби подошла к нему и обняла его за шею:

– Не оставляй меня одну, Андрей. Одной мне страшно, и я не знаю, что делать.

Он нашел ее губы и поцеловал.

– Обещаю, – тихо сказал он. Отстранившись, поторопил Руби: – А теперь нам надо уходить.

Но прежде чем увести женщину из этой квартиры, он привязал к батарее пояс от халата, сделал на другом конце петлю; получилось что-то вроде тряпичных наручников, пут. Бросил рядом с батареей плед, на него сверху положил книгу. Пододвинул ближе к этому месту журнальный столик. Теперь обстановка в этом отдельном уголке комнаты говорила о том, что здесь насильно удерживали человека.

– Но зачем ты пододвинул столик?

– Чтобы ты могла дотянуться до телефона. Я же не мог случайно оставить его на полу. А теперь переодевайся. У нас мало времени. Ты умеешь одеваться быстро?

– Да, у меня есть опыт в делах такого рода. Лежим мы с парнем в его спальне, и вдруг приходит его жена. Пока он встречал ее в прихожей, я успела одеться и спуститься вниз по пожарной лестнице. Внизу столпился народ: я не успела надеть трусики...

Руби пожалела о том, что не успела утром принять душ, только сполоснула лицо и почистила зубы. Надевая колготки, она бросала взгляд на Андрея. Но тот, занятый своей одеждой, казалось, не обращал на Руби внимания. У нее были стройные ноги, тонкая талия, на которой тихо щелкнула резинка колготок, высокая грудь. Ее рыжеватые волнистые волосы, зеленоватые глаза и пухлые губы не прошли бы мимо внимания кинорежиссера из британской «Пайнвуд Шеппертон», если бы он заглянул в эту трехэтажную хибару на Бидон-роуд.

– На улице дождь, – бросая отрывистые фразы, Андрей завязывал галстук перед старым мутным зеркалом. – Надень плащ – но не застегивай его. Оставь на виду офисный костюм. Повяжи платок. Туфли я купил 37-го размера. Надеюсь, не ошибся.

– Как и в остальном. – Руби не могла не коснуться груди, которую облегал ажурный бюстгальтер.

Одевшись, они оглядели друг друга. Он походил на бизнесмена: темно-синий английский костюм, белая рубашка, галстук в мелкую полоску, темно-серый макинтош, модная шляпа, кейс-атташе. Она рядом с ним претендовала на роль помощницы, секретаря-референта, может быть. И ей подошли коррекционные очки в золотистой оправе и нулевой диоптрией; как и ее шеф, она держала в руках портфель – необычного сине-зеленого цвета.

Теперь даже Руби, «поддержавшая» Рахманова в вопросе разделения, видела перед собой в зеркале буквально неразлучную пару: и дома, и на работе вместе. И на улице – тоже. Они вышли из подъезда и влились в редкую толпу.

* * *

Полицейский по имени Томас Роджерс, патрулировавший вместе с напарником эту часть Бидон-роуд, остановил машину, заехав левым колесом на тротуар. Роджерс всегда сам водил машину, даже в то время, когда жевал сэндвич и запивал его своим любимым апельсиновым соком.

– Слышал ориентировку на ар-Рахмана? – спросил он напарника, уже с этого момента начиная вглядываться в прохожих.

– Да, – ответил тот.

Ориентировка на одну и ту же пару снова поменялась – качественно, скорее всего. Но, словами Роджерса, текста в ней прибавилось. Теперь она содержала такие детали, которые от опытного патрульного ускользнуть не могли по определению. Вокруг множество пар. И среди них нужно отыскать ту, в которой женщина напряжена или играет роль беззаботной англичанки; она фактически в плену у сильного мужчины, который в случае ее неповиновения может сломать ей шею или выстрелить в нее.