Агент на мягких лапах

– Но ведь ты там жила, – удивился Том. – Ты должна знать, как можно найти этого типа.

– Э-э… я… нет. Я не знаю. Но я выясню. – Уф, еще парочка вопросов на эту тему – и я буду крутиться как уж на сковородке. Я решил пока закончить этот разговор:

– Паули, твоя идея просто классная. Я приду домой и сразу найду номер его телефона. И ключ тоже посмотрю. А потом мы сразу приступим к операции. Согласны?

Том и Паули с воодушевлением кивнули. Я надеялся, что не разочарую их и действительно найду и ключ, и номер телефона Вадима. Это будет нелегко. Ведь я не могу спросить об этом Анну. К тому же она ужасно злится на меня из-за той глупой истории с майкой. И хотя Кира тогда ловко направляла меня во время серьезного разговора с ее матерью, я моментально лишился доверия Анны, и она уже не могла гордиться дочерью, как раньше.

Ну что за невезение! И почему так жутко сложно быть ребенком?

Почему люди никогда не вылизывают уши?

Дома меня уже с нетерпением ждали. Конечно, Кира. Я едва не споткнулся о нее, когда вошел в квартиру.

– Ну наконец-то! – взволнованно мяукнула она. – Я уж заждалась тебя.

– Я был в школе. Всего-навсего. В настоящее время мне приходится ходить туда каждый день – из-за тебя, если ты забыла об этом!

– Ну ладно, я это так, не со зла. Но тут сейчас назревает что-то неприятное, и я, будучи кошкой, ничего не могу с этим поделать.

– В чем дело? Что-то случилось?

– Мама находится на грани нервного срыва. Недавно опять звонили из полиции. И теперь она плачет и говорит по телефону с тетей Ольгой. По-русски! Она так делает только в чрезвычайных обстоятельствах, то есть когда уже по-настоящему горит!

– Горит? Что-то горит? Господи, нужно срочно вызвать пожарных! – У меня тревожно забилось сердце. Как все кошки, я страшно боюсь любых пожаров. И уж тем более, если пылает крыша моего собственного дома!

Кира засмеялась.

– Что тут смешного?! Я немедленно звоню пожарным!

– Ерунда. Я ведь имела в виду не настоящий пожар!

– Значит, ничего не горит?

– Нет, конечно. Как ты думаешь, я могла бы говорить с тобой спокойно, если бы что-то горело?

– Ну, знаешь… все-таки вы, люди, не так боитесь огня, как мы.

– Это правда. Но мне кажется, что я все больше превращаюсь в кошку. То есть внутренне. Сегодня утром я даже с аппетитом съела рыбу. А ведь я вообще никогда ее не ела! Терпеть не могла.

Я прекрасно понимал, что имела в виду Кира. Со мной происходило то же самое.

Сегодня на перемене я слопал почти целую пачку мармеладных медведей – хотя раньше никогда не притрагивался к сладостям. Но огня я по-прежнему боялся – так что хорошо, что Кира имела в виду не пожар, а еще какую-то неприятность. Вот только какую?

– Ладно, но если нет пожара, тогда что же случилось? – спросил я.

– Я уже сказала: мама страшно взволнована. И я почти уверена, что это опять имеет отношение к той истории с сигаретами. Или к твоей краже в магазине. Или к обеим этим неприятностям.

– Я тоже должен рассказать тебе кое-что. Но сначала объясни, зачем я так срочно тебе понадобился.

– Все очень просто: если кто-то и может успокоить мою маму, так это ты. То есть, разумеется, я имела в виду себя, Киру. Обычно мама быстро успокаивается, если я приласкаюсь к ней. Тогда ей сразу становится лучше.

– А-а, ясно. Но как девочка может приласкаться к своей матери? Мне надо будет вылизывать Анне уши? Когда я рос возле своей мамы, я всегда так делал.

Кира засмеялась и перевернулась на спину.

– Вылизывать уши? Веселая идея! Это будет очень смешно выглядеть. Но нет – маму надо утешать иначе. Пойдем, я объясню тебе!

Я наклонился к Кире, осторожно поднял ее на руки и понес к дивану. Сейчас она даст мне урок, как надо обращаться с мамой!

– Лучше всего сделать большие глаза и печально посмотреть на нее, – сказала Кира, когда мы сели с ней на диван, под солнечные лучи. – Но тебе, к сожалению, так делать нельзя, потому что тогда она точно заметит, что твои – то есть мои – глаза вдруг позеленели. От такой тактики, увы, придется отказаться, но есть достаточно других средств и способов обвести маму вокруг пальца.

– Что ж, будем надеяться! Если Анна будет плакать и Вернер вернется домой и застанет ее в слезах, это не улучшит ситуацию. Он наверняка захочет узнать, в чем дело. Я ведь знаю своего профессора, он точно не отступит! А потом станет во все вмешиваться, потому что захочет помочь. Он такой, мой двуногий!

– Ой, я как раз представила, как профессор Хагедорн звонит Вадиму, чтобы высказать ему все, что он о нем думает. Тогда тут точно случится настоящий пожар! – На этот раз рассмеялся даже я – хотя речь шла об огне. Клянусь своими бархатными лапками, я постепенно становлюсь настоящим двуногим!

– Нет, этого нельзя допустить. Лучше всего решить эту проблему самим. Итак, как я сниму твою маму с дерева?

– Что?! С какого дерева? – Кира озадаченно посмотрела на меня.

Я вздохнул. Эта девочка действительно ничего не понимает в кошках. Ну да, кроме того, что она сейчас сама была кошкой.

– Я имел в виду, как нам сделать, чтобы твоя мама снова успокоилась? – великодушно объяснил я.