Агент немецкой разведки

Еще больше немецких агентов советские военные патрули и органы контрразведки НКВД отловили с помощью секретных меток на бланках разного рода документов. Такими контрольными метками являлись пропущенные запятые и точки, точки вместо запятой, а то и вовсе пропущенная буква в обычном слове. Способ не хитрый, но весьма действенный. К тому же метки эти периодически менялись, и подразделениям и органам абвера приходилось все время отслеживать такие секретные контрольные знаки. Случалось, что и не поспевали. Так что не вернувшиеся группы агентов не только сдавались органам НКВД или бросали все и растворялись в советском тылу, но и «горели» при первой же проверке документов военным патрулем…

Нужный Сычу человек жил на околице, со-всем недалеко от овражка, за которым начинался густой лес, тянущийся до села Ленинское, а дальше шла уже ничейная полоса. Калитка покосившегося внутрь двора забора была настежь открыта.

Сыч вошел во двор, прошел узкой тропочкой сквозь заросли крапивы до дома и постучал. Впрочем, строение, которое он увидел, мало подходило для понятия «дом». Скорее это была хибара или развалюха, и именно по этой причине на постой сюда не определили.

Сыч постучал еще раз. Послышался шум в сенях, а затем отчетливо раздались шаги.

– Кто? – спросил недовольный голос.

– Хозяин, командированного офицера на постой не пустишь? – ответил Сыч первой условленной фразой пароля, на всякий случай, однако, расстегнув кобуру.

– Боюсь, мои условия вас не устроят, – ответили из-за двери правильным отзывом, на что Сыч откликнулся второй условленной фразой пароля:

– Не барин, одну ночь и на полу перекантоваться могу.

Лязгнул отодвигаемый засов. Дверь приоткрылась, и на Сыча уставились пытливые внимательные глаза под кустистыми бровями с проседью. Несколько мгновений хозяин хибары напряженно всматривался в лицо Сыча, пытаясь определить, кто это набивается в гости: человек с «той стороны» или ряженный под агента абвера офицер военной контрразведки. Потом, очевидно, что-то определив для себя, хозяин хибары шире распахнул дверь и как-то по-старорежимному произнес:

– Прошу вас!

Комнатка, куда прошел из сеней Сыч, была крохотной и крайне аскетичной: деревянный стол под клеенчатой скатертью, два стула с отлупившимся лаковым покрытием, такой же старый и облупленный бельевой шкаф, в дальнем углу – аккуратно, даже как-то по-военному заправленная железная кровать. На полу возле кровати – круглый вязаный вылинявший коврик. Все было стареньким и чистым. Было понятно, что хозяин дома совершенно равнодушен к вещам и создаваемому ими комфорту, но зато любил чистоту и порядок.

Осмотревшись, Сыч снял с плеча вещмешок, повесил его на спинку стула и представился:

– Иван Филиппович.

– Степан Яковлевич, – так назвал себя хозяин хибары.

Конечно, оба имени-отчества были вымышленными. Лишняя информация в подобных случаях только вредит. Все, что Сычу было положено знать о «Степане Яковлевиче», так это то, что в критической ситуации он может обеспечить связь с абверкомандой и поможет перейти линию фронта на определенном участке, где имеется «коридор». Для этого майор Кох и дал адрес и пароль явки в селе Лиговка. А хозяину явки было вменено в обязанность оказать помощь в переходе линии фронта и предоставить для связи рацию человеку, который явится с указанным паролем. И все…

Сыч уже успел рассмотреть хозяина хибары. Это был мужчина лет пятидесяти (может, чуть меньше или чуть больше), крепкий, спокойный и явно с опытом работы в разведке. Не всякому поручишь держать явку, что предполагает длительное нахождение на территории врага. А держать явку вовсе не значило сидеть, подперев подбородок ладонью, и поджидать, когда к тебе заявится агент с «той стороны». Главной задачей являлись сбор и передача информации о дислокации и перемещениях советских войск. Здесь, кроме определенных знаний и навыков, нужны еще стальные нервы – иначе просто начнешь хвататься за пистолет при каждом шорохе. А там и до греха недалеко – можно пристрелить какого-нибудь офицера, посчитав его оперативником из военной контрразведки. Чувствовалось, что за плечами «Степана Яковлевича» имелся фронтовой опыт, а вот где он был получен, в какое время и на чьей стороне, про то опять-таки лучше было не знать.

– Вы давно тут… живете? – поинтересовался Сыч, чтобы удостовериться в своих размышлениях.

– Третий год, – ответил Степан Яковлевич.

– И как?

– Обыкновенно. Есть время поразмышлять о вечном, – слегка усмехнулся хозяин.

Оба немного помолчали, а потом Сыч, прерывая паузу, медленно произнес:

– Мне нужна связь с абверкомандой-2 «Юг».

– Понимаю, – ответил хозяин явки, не задавая никаких вопросов. – Пишите текст радиограммы. Рабочая частота вашего органа радисту известна.

Сыч достал записную книжку, карандаш и разборчиво написал: