Агент немецкой разведки

– Встать! – приказал Ивашов, отступив от Рыжакова на два шага.

Тот, не опуская рук, поднялся с колен.

– Послушай, Ивашов…

– Повернись! – снова приказал Егор.

«Сейчас я повернусь, он заведет мне руки назад и свяжет их. И на этом все! Со связанными назад руками не убежишь…»

Коронер напрягся и повернулся спиной к Ивашову. В этот момент младший лейтенант сделал несколько шагов вперед, и он молниеносно прыгнул вбок, одновременно подтянув руку к кобуре, чтобы выхватить пистолет. Но сделать этого не успел. Пуля, выпущенная из револьвера младшего лейтенанта, зло ожгла плечо, и правая рука вдруг отказалась слушаться. Коронер упал в траву и, скрежеща зубами от боли и ненависти, зажал здоровой рукой рану.

Ивашов наклонился над ним и, достав из его кобуры пистолет, предупредил:

– Лежи, Коронер, иначе я прострелю тебе еще и ногу и заставлю до части ползти!

– Будь ты неладен, младший… – Не договорив, Коронер глухо застонал.

– Ну-ну… – Егор подошел к сдвинутому люку, закрывающего землянку, и, опустив голову, крикнул: – Выходи!

– Щас, – глухо донеслось из-под земли.

– Выходи, иначе гранатами закидаю!

Ему никто не ответил.

– Здесь! Здесь он! – раздался вдруг громкий юношеский голос, и из-за деревьев вышел молодой красноармеец из взвода разведки с автоматом наперевес.

Через несколько минут к кустам бузины подошли еще несколько разведчиков во главе со старшиной Колоновым.

– Опять воюете, товарищ младший лейтенант, – усмехнулся старшина, подавая Ивашову руку для пожатия. – Все-то вам неймется… Сидели бы себе спокойненько в штабе, как другие. Что-то вы какой-то неуемный, будто бы и не штабист вовсе.

– Не штабист я, а оперативник, – недовольно высказался Ивашов.

– Теперь вижу, что медаль-то не зря получил. В начале войны такими наградами не разбрасывались. – Оглядевшись, старшина добавил: – В прошлый раз, кажись, мы здесь с вами уже бывали. Только вот вернулись без улова. А нынче, я гляжу, у вас в руках целый фазан, – и недобро посмотрел на лежащего в траве капитана Рыжакова.

Красноармейцы старшины Колонова тоже смотрели на помначштаба полка по оперчасти… Кто с удивлением, смешанным с презрением, а кто и с ненавистью: уж больно не любили предателей ребята из пешей разведки.

Подошли автоматчики численностью до полувзвода, и вместе с ними запыхавшийся сержант Масленников. Одна сторона его лица крепко припухла и отдавала синевой. Глаз заплыл и превратился в щелочку…

– Живы! – обрадовался сержант, увидев своего командира целым и невредимым. – А я-то уж думал. Сначала один, а потом вот другой…

– Жив. Рано ты меня хоронишь, – усмехнулся в ответ Ивашов. – Как нашли-то меня так быстро?

– Так по лошадке же, которую вы увели у начштаба, – попытался улыбнуться сержант. – Ну, и по брошенной вот этим гадом «полуторке»…

Масленников посмотрел на лежащего Рыжакова. Ему очень хотелось вернуть капитану должок и хотя бы пнуть его носком сапога под ребра. Но он не решился: его командир вряд ли это одобрил бы.

– Вот та землянка, что мы в прошлый раз искали, – повел подбородком в кусты бузины Егор, обращаясь к старшине Колонову. – Там еще один фазан прячется. Думаю, что покрупнее… Наверное, тот самый, что тогда в меня стрелял. А может, он и не один там…

– Ну, так мы их щас выкурим, – заявил Колонов, снимая автомат с плеча. – Шакуров, Малюк – за мной!

Зайдя сбоку так, чтобы его не достала пущенная из глубины землянки очередь, он отодвинул люк лаза, полностью освободив вход. Потом вытянул над лазом руку и быстро убрал. Выстрелов не последовало.

Передернув затвор автомата, Колонов пустил в лаз длинную очередь и прыгнул в него, продолжая стрелять. Вслед за ним в лаз спустились Шакуров и Малюк.

Какое-то время было тихо. Потом из землянки донеслось:

– Товарищ младший лейтенант, спускайтесь!

Ивашов протиснулся в лаз, нащупал ногами ступени и, придерживаемый разведчиками, оказался в землянке. Представляла она собой два помещения, квадратов по пятнадцать каждое, с деревянным полом и деревянным потолком-настилом. Освещение проходило через замаскированное оконце. На ночь оконце закрывалось изнутри чем-то наподобие ставен, чтобы был не виден свет от двух керосиновых ламп, висевших под потолком.

Посередине одного из помещений, в углу которого стоял топчан, находилась железная печка с плитой, на которой при желании можно было приготовить себе горячую пищу. В этом же помещении, которое Егор обозначил для себя, как спальню, в нише, закрытой занавеской, имелся запас продуктов едва ли не на полгода.

В другом помещении, со столом и лавками, также имелась ниша. В ней стояли оружие и рация в чемодане с металлическими уголками. В большом ящике стола лежали две офицерские полевые сумки-планшетки. В одной была топографическая карта-двухверстка, сложенная гармошкой, и разные солдатские и офицерские документы с пустыми бланками под печатями, а в другой – деньги. Тысяч триста, не меньше. Старшина Колонов даже присвистнул, увидев такие толстенькие пачки денег.

– Вот ведь, а? – заявил он. – Настоящий дом. Живи не хочу.

– Да, дом, – согласился Ивашов и хмуро добавил: – Только пустой.