Агент перемен

— Вот как, — проговорила она без всякого выражения и вздохнула. — Ладно, тогда вот окончание. Я благодарна тебе за помощь, которая была своевременной и немалой. Я знаю, что не появись ты в тот момент, я была бы мертвяком. Я обязана тебе жизнью, и не могу расплатиться с тобой иначе, чем подарить тебе твою, разойдясь с тобой. Прямо сейчас. Так что завтра я заберу у Мерфа свои денежки и уйду — медленно и спокойно, и никто ничего и знать не будет. Машина мне не нужна, так что можешь не затруднять беднягу Помощника. И я уверена, что космический корабль мне не понадобится, так что Точильщик тоже может расслабиться.

Она взяла чашку, сделала менее обжигающий глоток и продолжила:

— Полагаю, что — благодаря твоей помощи — Хунтавас на время потеряли мой след. У меня должно получиться улететь с планеты раньше, чем они поймут, что я исчезла. А с этого места я уже справлюсь, согласен? Я играла в одиночку всю мою жизнь и смогла дожить до этого дня…

Он слушал ее, закрыв глаза. Когда она позволила своему голосу затихнуть, его ресницы дрогнули, и он вздохнул.

— Мири, если ты начнешь осуществлять тот план, который только что обрисовала, твои шансы улететь с планеты будут меньше двух процентов. Один шанс из пятидесяти. Твой шанс дожить до завтрашнего утра будет примерно ноль целых три десятых: тридцать процентов, три шанса из десяти. Вероятность того, что ты будешь жива в следующие дни, на порядок меньше.

— Это ты так говоришь! — огрызнулась она, почувствовав прилив гнева.

— Так говорю я! — резко парировал он. — А я так говорю, потому что я знаю. Я ведь говорил тебе, что прошел хорошую подготовку? Особую подготовку? Одним из ее результатов является способность вычислять — рассчитывать шансы, если хочешь — на основе известных факторов, сознательно и подсознательно отмеченных деталей, экстраполируя то огромное количество данных, которые я собрал. Если я говорю, что скорее всего ты уже к вечеру будешь мертва, если уйдешь без моей помощи, то изволь этому верить, потому что это так!

— С какой стати я должна в это поверить?

Он закрыл глаза и очень глубоко вздохнул.

— Тебе следует мне поверить, — сказал он, и каждое слово прозвучало так четко, словно это было заклинанием, — потому что я так сказал и потому что это правда. Поскольку ты, похоже, этого требуешь, я поклянусь в этом. — Он внезапно открыл глаза и поймал ее взгляд. — Честью Клана Корвал я, его Второй Представитель, Свидетельствую Эту Истину.

Тут сказать было нечего. Лиадийцы редко упоминали честь своего Клана — это было святое. Поклясться честью Клана означало, что они совершенно серьезны, стопроцентно серьезны, что бы там ни было.

И глаза, удержавшие ее взгляд, — в них были гнев и даже горечь, они сверкали от досады, но они не лгали. Она содрогнулась, и смысл его слов упал на нее тяжким грузом. «Робертсон, он действительно уверен, что завтра ты будешь трупом, если бросишь этот зверинец».

— Хорошо. Ты это сказал, и ты в это веришь, — проговорила она, чтобы выиграть время на размышления. — Ты должен понять, что мне немного трудно в это поверить. Я еще не встречала людей, которые могли бы предвидеть будущее.

Это не прозвучало как извинение — и он не успокоился.

— Я не предвижу будущего. Я просто пользуюсь имеющимися данными и вычисляю вероятности. — Его голос был похож на ледяную сталь. — Ты не «тупой солдат-наемник», как мне кажется, и мне непонятно твое упорное желание вести себя так, как будто это правда.

Она невольно резко хохотнула.

— Запишите Крепкому Парню очко, — приказала она какому-то невидимому арбитру, но тут же снова стала серьезной. — Не возражаешь, если я пару минут поиграю с твоей вычислялкой шансов? Просто чтобы кое в чем убедиться? Может, я и не тупая, но уж точно упрямая.

Он взял свою чашку и снова удобно устроился в кресле.

— Хорошо. Давай.

— Какова вероятность того, что нас заложит Точильщик?

— Абсолютно никакой, — сразу же отозвался он. — Чтобы говорить точнее, то, по расчетам, больше вероятности, что нас заложу я, а не Точильщик. Результат приближается к нулю.

— Вот как? — сказала она, поднимая брови. — Приятно знать. Точильщик очень к себе располагает, медведище этакий. — Немного помолчав, она спросила: — Какова была вероятность того, что я могла тебя убить при нашей первой встрече?

Он пил чай, глядя, как на табло перед его мысленным взором возникают цифры, а потом постарался бесстрастно сообщить ей данные.

— Если бы ты попробовала это сделать, пока я был без сознания, то порядка девяноста девяти сотых — почти наверняка. После того как я пришел в себя, но перед тем как ты вернула мне пистолет и в предположении, что сама ты хотела бы остаться в живых, — возможно, ноль целых пятнадцать сотых, пятнадцать шансов из ста. Если считать, что твое собственное выживание не было основным соображением, вероятность достигла бы трех десятых — почти одна треть вероятности успеха.

Он помолчал, выпил еще чаю, посмотрел на цифры, которые выдавал ему его мозг, и продолжил анализ.