Агент полковника Артамонова

Каждый глядел на карту Балканского полуострова, а видел Болгарию. Об этих городах было уже написано немало. В России учились студенты из этих городов. Город Габрово был известен как родина веселых историй. Вызывало удивление, что болгары, будучи пятьсот лет в турецком рабстве, не разучились смеяться над своими поработителями. Болгары верили, что солнце свободы взойдет и над ними. Верили в себя и в деда Ивана. И дед Иван смеяться умел, когда бил французов. Да и турку не однажды считал ребра, родные братья русских — запорожцы — с громоподобным хохотом писали письма турецкому султану.

Лектор четко вел свою линию, убеждая слушателей, что, действительно, легкой прогулки не будет. Напомнил слова поручика графа Толстого, участника обороны Севастополя:

— Гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить.

Выждав, пока уляжется смех, полковник Артамонов расшифровал смысл этой песенки применительно к лекции:

— В чем же недостаток этих двух направлений? Они находятся, как вы наглядно видите, под фланговым ударом со стороны железной дороги Рущук — Варна. Наибольшую опасность представляет крепость Шумла. Оба направления — через Балканы в труднодоступной их части. Есть перевалы, но их мало. Важнейший из них — Шипка.

Далее речь шла о численности армии, необходимой для ведения войны в Европейской Турции.

— Турки не могут выставить много войск, — говорил лектор и называл цифру, которая может меняться в зависимости от ситуации. Отсюда следовало, что и русская армия должна быть немногочисленной для ведения боевых действий.

— Потери армии немедленно или ежеминутно в оптимальном варианте будут возмещаться маршевыми частями. Да, и еще, — напомнил лектор, — ни в коем случае не расходовать войска действующей армии на тыловую службу. Для этого должен быть тыловой резерв.

Офицеры переглянулись. О резерве помнили всегда, но только не о тыловом. С подобными трудностями русская армия уже встречалась, когда преследовала Наполеона. Наступать по территории чужой страны, не имея подтянутого прочного тыла — значит подвергать войска голодному существованию.

— Продовольствие, фураж, боеприпасы — все это должно быть у командира под рукой. — Еще великий Суворов заметил: сытый солдат сильнее троих голодных.

Отдельная лекция была посвящена переправе через Дунай. Речь шла о заблаговременной подготовке лесоматериалов. Их следовало заготовлять в Румынии, в Прикарпатье, богатые строительным лесом. А вот мостовые принадлежности следует изготовить в России. Следует заранее подготовить к доставке 24-фунтовые орудия для борьбы с турецкими мониторами.

О лекциях полковника Артамонова заговорили в армии. Стало окончательно ясно, что Россия всерьез готовится к освобождению Болгарии.

О грядущей войне с Турцией много было разговоров в салонах знатных особ. Помня недавнюю Крымскую войну, знать сомневалась, что русская армия в этот раз не оплошает. Нагнетали сомнения Англия и Франция. Западные газеты утверждали: если Россия не могла победить в Крыму, на своей территории, то куда ей соваться в Турцию? Дунайская армия будет окружена и разбита. Видимо, в России забыли Прутский поход Петра Первого.

Запад Западом, а Россия — это Россия. Если она что задумала, от задуманного не отступит.

Спустя полгода император потребовал от полковника Артамонова изложить ему основное содержание прочитанных лекций. Как и в тот первый раз его заслушивали трое: сам император, военный министр и профессор Обручев.

Настало время предъявить Турции ультиматум о предоставлении Сербии перемирия. Если Турция отказывается — Россия приступает к мобилизации. Ультиматум, как и следовало ожидать, был отвергнут.

Высочайшим приказом полковник Артамонов назначался штаб-офицером над вожатыми в полевом штабе действующей армии. 23 ноября, прибыв курьерским из Петербурга, офицер-разведчик приступил к выполнению своих обязанностей.

Почти каждую неделю его агенты уходили на задания. Темными ночами обычно на плоскодонках они переплывали Дунай, теряясь, как иголка в сене, среди местного населения.

В напряженной работе прошла зима. Мартовские ветры принесли на Балканы тепло. Заметно прибавился день. Ночи заметно убывали. Стало опасней переплывать реку. Иван Хаджидимитров уже два раза попадал под обстрел пограничной стражи. Правда, оба раза он успел высадить агентов, и тем удалось скрыться в прибрежных кустах. Весь день до темноты они пролежали под обрывом в глубокой промоине. Сверху на обрыве стояли стражники. Стоило стражникам заглянуть себе под ноги, под прошлогоднюю траву, свисавшую над промоиной, и агенты были бы схвачены. Как потом один из них признавался (это был Григорий Нагович), если бы у него из груди вырвался кашель, он выдал бы себя с головой. Агент до крови искусал себе кулак, но не выдохнул ни звука.