Агент поневоле

В общей сложности полковник Такебе и капитан Отани пробыли в Москве девять суток. Саша не смог отказать себе в удовольствии прийти на вокзал для того, чтобы в последний раз понервировать основательно загрузившихся в посольстве дипломатической почтой своих «подопечных». И не будь те синтоистами, то наверняка бы с облегчением перекрестились, увидев, что порядком попортивший им жизнь настырный китаец остается на перроне. Чувствовать себя постоянно под наблюдением тоже, скажу вам, совсем не сахар!

Лев Лукич тоже оказался доволен.

– Молодчина, Александр! Славно им нервы помотал! Пусть теперь знают, что мы миндальничать тут с ними не собираемся и за каждым шагом следить станем!

– А не слишком ли все топорно получилось? – усомнился Саша. – Ещё, не ровен час, подумают, что и остальная наша разведка так же грубо работает.

– Ну и что? Это даже к лучшему. Недооценка противника ещё никого до добра не доводила. Особенно сейчас – в преддверии неминуемо предстоящей войны с Японией. Я, кстати говоря, с тобой на Дальний Восток поеду. Там, судя по всему, ещё много чего надлежит сделать. Особенно – по линии нашего ведомства.

Глава 26

Давно Саша не видел Льва Лукича в таком скверном расположении духа.

– Собирайся, – отрывисто приказал он. – Поедем Особый отдел Тихоокеанского флота инспектировать.

И, помолчав, в сердцах добавил:

– Нет, ты посмотри, а! Вот до чего мы дожили! Не зря, ой не зря партия и правительство сурово наказали врагов народа Блюхера, Дерибаса, Западного и иже с ними. Кричали: «Граница на замке!», «Дальний Восток – неприступная крепость!». Морочили нам голову какими-то мифическими «Сунгарийцами» да «Большими корреспондентами»! А на деле один пшик оказался! Разведывательная служба в крае поставлена из рук вон плохо. До шестидесяти семи процентов нашей закордонной агентуры перевербованы японцами. И все делают вид, что так и должно быть! Но это ещё цветочки. В Харбине, на берегу Сунгари, оказывается, есть ресторан, где наиболее ушлые из агентов чуть ли не в открытую предлагают свои услуги нашей и японской разведкам. Некоторые ловкачи умудрялись переходить со стороны на сторону до десяти раз! Рекорд, впрочем, принадлежит известному предателю, фигурировавшему под агентурным номером «306». Тот вообще перевербовывался свыше пятнадцати раз. Наконец терпение у местной контрразведки лопнуло и в сорок втором году, при очередном переходе границы в районе Спасска, изменник был ликвидирован. Это, в свою очередь, обогатило жаргон наших оперативников. Появилось выражение «отправить по маршруту номер триста шесть». Ну, хоть какая-то польза!

Хотя если положить руку на сердце, то подобный плачевный результат здешней закордонной работы был вполне предсказуем. По большей части агентура, используемая дальневосточными товарищами, состояла из китайцев и корейцев, родившихся в Средней Азии и на своей исторической родине никогда прежде не бывавших. Уровень их общего развития тоже оставлял желать лучшего. Отсутствие сколько-нибудь серьезного образования не позволял многим, по прибытии в Корею или Маньчжурию, занимать места выше дворников, прачек и грузчиков. А много ли ценной информации на подобной работе можно собрать?

Да и японские контрразведчики отнюдь не новички. Знают, как надо работать. Они бы, полагаю, и тебя, Саша, вполне могли разоблачить. Пусть и не сразу. Да-да, не смейся. Твое удачное внедрение в голландскую колониальную армию – дело счастливого случая. Нидерландская Индия тогда переживала военную катастрофу и вокруг царила всеобщая неразбериха. Тут уж не до проверок. И все же, твое счастье, что среди выходцев с Амбона, очутившихся в Австралии, не оказалось ни одного, хорошо знавшего то побережье острова, уроженцем которого ты назвался. В противном случае – пиши пропало. Но и тогда за твою судьбу мы были вполне спокойны. Голландцы – это не японцы. Голову тебе, в случае разоблачения, они бы рубить не стали. В прямом смысле. Союзники все-таки. Ну, подержали бы в тюрьме, а потом обменяли на кого-нибудь. Или просто депортировали.

А в Маньчжурии обстановка сейчас спокойная. Японцы там сидят прочно. И любого подозрительного человека сразу берут на карандаш. Кто такой? Откуда? Зачем прибыл? Система наблюдения у них выстроена прекрасно. Староста любого, даже самого захолустного поселка, обязан сообщать в жандармерию обо всех, появившихся в округе незнакомцах. Вот и внедрись, попробуй, в таких условиях…

В словах Льва Лукича было много горькой правды. Настроение не улучшилось и по прибытии во Владивосток. Особенно сильные эмоции у старого чекиста вызвал высоченный восьмиметровый забор, которым в спешном порядке огородили здание японского консульства с целью предотвращения наружного наблюдения за кораблями эскадры.

– Тьфу, на вас! Смотреть стыдно! И это все ваши контрмероприятия?! Ну, хоть тут все успешно прошло! А вообще не проверяли, все ли щели хорошенько законопачены?