Агент разведки, или «Бред разнервничавшихся доктринеров»

Сон окончательно покинул Мицкевича. На улице слышались негромкие переговоры охранников, одиночный лай собаки и протяжный крик ишака. «Ему, наверное, тоже приснился тревожный сон», – подумал Ян, улыбнувшись. Он решил прогуляться по придомовой территории, чтобы размять затёкшие ноги. Как говорится, сделай шаг, а дорога появится сама собой. Подпоручик вышел во двор. На улице было темно и прохладно; всё так же кричал ишак, ему вторила собака. Послышалась громкая ругань, видимо, хозяина беспокойных животных. После всё стихло, и Ян зашагал по первой попавшейся тропинке вверх по гребню скалы. Но не успел он сделать и сотни шагов, как неожиданно был остановлен приставленным к горлу ножом. Ян мог бы без труда освободиться от захвата, уйдя в присед, и, воспользовавшись ножом нападавшего, вспороть ему брюхо, но скрипучий старческий голос разрешил ситуацию мирным путём.

– Абу Али! Отпусти его!

– Слушаюсь, учитель! – послышалось над ухом Мицкевича, и лезвие ножа тут же перестало касаться горла.

Вглядевшись в темноту, Ян увидел сгорбленную фигуру Абдул Гафура, восседающего на камне в складках тёплого одеяла, накинутого на плечи.

– Подойди ко мне, урус! – потребовал ахунд. – Садись рядом. Я вижу, ты тоже не спишь. Какие мысли тебя терзают, урус?

– Я, кажется, впервые за долгие годы так много спал, учитель! – ответил Мицкевич. – Уснул ещё засветло, после разговора с вами, и вот только пробудился. Сон больше не лезет в голову.

Ахунд понимающе кивнул, но ничего не сказал. Так они и молчали довольно длительное время, рассматривая далёкие мерцающие звёзды. Как ни странно, неловкости от молчания не было. Только Мицкевич затылком чувствовал внимательный и напряжённый взгляд слуги Абдул Гафура, стоящего сзади наготове, чтобы защищать хозяина. Наконец, почувствовав, что Абу Али создаёт Мицкевичу стеснение, ахунд слегка махнул ладонью в его сторону. Слуга нехотя отошёл на десять шагов и застыл как изваяние, стараясь не мешать ахунду шуршанием камней под ногами.

– Ты догадываешься, почему оказался за многие тысячи фарсангов от дома и зачем понадобился мне, урус?

– Почему я оказался здесь – объяснимо. Меня продали в рабство. Коварный эмир Бухары лишил меня свободы, бросил в зиндан и позволил своим нукерам издеваться надо мной, затем продал вашему послу. А зачем я вам понадобился – ума не приложу, учитель…

Абдул Гафур поправил на плечах одеяло из верблюжьей шерсти, внимательно посмотрел на собеседника и спросил:

– У тебя есть своя семья?

– Нет, я не успел жениться.

– А вот у меня было пять жён. Первые три жены покинули этот мир, родив мне дочерей. Все они, мои дочери, устроены, слава Всевышнему. Четвёртая принесла трёх дочерей. У них уже свои взрослые дети. А вот моя младшая жена Асия родила мне сына. Ему всего двенадцать лет. Он сейчас не здесь – живёт с матерью в Сайду-Шарифе. Мустафа – мой любимец, моя отрада, моё продолжение… Но я не хочу, чтобы он наследовал моё дело…

Ахунд снова надолго замолчал, обдумывая сказанное. Чувствовалось, что он пока не хочет высказывать основную мысль, предпочитая задать новый вопрос Мицкевичу:

– Ты понимаешь, урус, что тебе отсюда нет обратного пути?

– Скажу откровенно, учитель, нет человека, не мечтающего о свободе.

– Одобряю твою откровенность! Но ты должен понимать, что нет ни одной тропы, ни одной дороги, ни одного города и селения за многие сотни фарсангов отсюда, где бы не были мои люди. Любой человек, желающий покинуть Сват без моего позволения, обречён на погибель. Поэтому мы тебя не запираем и не держим на цепи, как раба. Более того, я даю тебе полную свободу передвижения по княжеству, а при выполнении определённых условий – освобождение от рабства и возможность вернуться домой.

– Какие условия, учитель?

– Во-первых, ты должен будешь принять ислам.

Заметив, что тот сделал протестующее движение, ахунд остановил Яна, положив руку на его плечо.

– Я тебя не тороплю с ответом, урус. Подумай…

– А какое второе условие? – спросил Мицкевич.

– Второе условие исходит из первого. Только добровольно принявшему ислам я смогу доверить это дело.

Подпоручик замолчал, не зная, как ответить. Увидев замешательство собеседника, Абдул Гафур, не отнимая руки от его плеча, проговорил мягким голосом:

– Смена религии не является грехом. Если ты решишь сменить христианство и стать мусульманином, то произойдёт лишь отлучение от твоей церкви. Ведь ты добровольно расстаёшься со своими духовными ценностями и меняешь их. В Священном Коране говорится, что в религии нет и не может быть принуждения. Ислам является третьим ниспосланием Всемогущего, в котором мы можем увидеть некоторые отголоски двух других религий: иудаизма и христианства. Поэтому каждый человек – последователь Бога. Бог един, только вера разная. Вот ты знаешь, что мы, пуштуны, являемся потомками одного из Десяти потерянных колен Израиля?25

– Нет, не знаю…