Читаем Агент сыскной полиции полностью

Что это такое?» «Мех…» «Я сам знаю, что мех, а не ананас. Но как вы узнали, что бобер камчатский?» «Но это ж сразу видно?» «Ах, видно! Вы что на Камчатке бывали, лично с этим бобром за ручку здоровались?»

«Да нет, я…» «А на нет, мил сударь, и суда нет. Может, этот бобер родня вон той дворовой собаке, за которой дворник гоняется. Короче, пишите: „Потертый, линялый мех, по старости неузнаваемый“…» Вот так все и переписали… — Тартищев вытер слезящиеся от смеха глаза и уже серьезно произнес:

— Так что не верь, Алеша, ни одной бумаге, если собственноручно ее не написал.

— А как же наследники? — Алексей тоже перестал смеяться и с недоумением посмотрел на Федора Михайловича. — Неужели они ничего не заметили?

— А что б они заме гили, когда все вещи полностью соответствовали переписанным заново, тот же вид, в том же состоянии… — Тартищев сложил бумаги, затолкал их в карман сюртука и обвел взглядом комнату. — Ну что, пора возвращаться? Видно, ничего нам с тобой здесь не отыскать?

— Федор Михайлович, — Алексей внезапно смутился, — я сегодня нечаянно клумбу Елизаветы Федоровны порушил, как вы смотрите, если я этот цветок прихвачу и высажу его взамен утраченных? — показал он на герань в широком глиняном горшке, сплошь усыпанную мелкими белыми соцветиями, но сильно увядшую без полива. — Он здесь и так пропадет…

— А бери, — махнул рукой Тартищев, — все равно до него никому дела нет.

Алексей подхватил горшок с цветком, но он вдруг выскользнул у него из рук и с громким стуком свалился на пол. А в следующее мгновение оба сыщика с несказанным удивлением уставились на валявшийся среди комьев земли и обломков горшка пакет, из которого выглядывали толстая тетрадь в кожаной обложке и свернутый в гармошку лист тонкой, почти прозрачной бумаги.

Тартищев опустился вслед за Алексеем на колени, поднял пакет, вытащил из него тетрадь, потом развернул бумагу и перекрестился:

— Нет, что ни говори, но господь на нашей стороне, Алешка. О чем-то мы догадаемся, что-то разузнаем, но везение — великое дело, без него сыска просто бы не существовало!

<p>Глава 11</p>

— Да-а, — протянул озадаченно Тартищев и разгладил ладонями длинный и узкий лист папиросной бумаги, — кажется, это и есть те самые документы, которые искал Ольховский. Дильмац и впрямь был шпионом.

Интересно только, какой державы? Как я понимаю, австрияки дальше Киева своих интересов не простирают… — Он всмотрелся в бумаги и озадаченно хмыкнул. — Смотри, на карте все обозначено с истинно немецким тщанием: и военные гарнизоны, и заставы казачьи, и дороги, и рудники, и пристани… Даже где Инородческая управа находится, указал, подлец! А это что? — Он взял со стола еще несколько листков бумаги поменьше размерами. Они находились внутри «гармошки». И озадаченно покачал головой. — Нет, каков все-таки негодяй! Мало того что пофамильно весь личный состав охранного отделения и жандармерии указал, так еще и список их тайных агентов умудрился достать. — Он посмотрел на Алексея и подмигнул ему. — Ну уж нет, это мы господам хорошим не отдадим. Это нам и самим пригодится! — И аккуратно сложив бумагу, положил ее в карман сюртука. — Это, Алеша, несказанный нам подарок! Уже за одно это Дильмацу раз пять могли голову снести. Ведь здесь, — ткнул он пальцем в карман, — не наружка, не филеры, что сопли на улице часами морозят, и даже не «штучники», которым соврать — что в лужу дунуть… Нет, тут элита сыскной работы… — Он окинул Алексея внимательным взглядом. — Об этом никто не должен знать. Услышал и тут же забыл!

— Забыл! Уже забыл! Да и не моего ума это дело!

— А вот это ни к чему, — рассердился вдруг Тартищев, — нашему уму до всего есть дело, но что у нас на уме, это уже никому не положено знать! Я взял тебя к себе только потому, что вижу: тебе можно доверять.

Но учти, я терпеть не могу тех, кто болтает без меры, и если я потерял к кому-то доверие, то никакими убеждениями, уговорами и доказательствами его уже не вернуть. У меня нет друзей, Алеша, потому что именно друзья чаще всего и предают, у меня нет женщины, потому что я не выношу лжи и даже мелких измен… Хотя ложь я еще могу в каких-то случаях простить и даже найти ей оправдание, но хитрость… Хитрости я не прощаю, потому что она всегда замешена на личной корысти… А когда личная корысть стоит на первом месте, такому человеку раз плюнуть стать предателем!

— Я понял! — Алексей раскрыл тетрадь и пробежался по ней глазами. — Похоже на дневник. Записи велись на немецком, но я попробую прочитать.

— Попробуй, но только сейчас, а после уж непременно выспишься, я тебе обещаю! — Тартищев поднялся с кресла и сверху вниз посмотрел на Алексея. — И запомни. Так пастырь овец своих не пасет, как пасут нас Ольховский и Лямпе. Поэтому сейчас мы должны определить, какие документы мы отдаем охранке, какие нам самим потребуются для дальнейшего дознания.

Тартищев вновь вернулся в кресло и, откинувшись на спинку, закрыл глаза:

— Давай, валяй, а я пока подремлю немного.

Алексей подкрутил фитиль лампы, чтобы не коптила, и принялся за чтение.

Перейти на страницу:

Все книги серии Агент сыскной полиции

Похожие книги