Агент влияния (СИ)

– Отлично! Это просто отлично! Замечательная новость! – голос Страуса просто звенел – так вот давай, жди Синди! Подготовь место, где будете разговаривать – у тебя этого самого места более чем достаточно. Кстати, хотел похвалить твой вкус – замечательно отделал дом. Великолепное поместье! Ты сам все придумал, или нанимал дизайнера?

– Сам. Ладно, Роджер… приму я твою Синди. Только пусть не опаздывает – я хотел вечером кое-куда съездить, если они притащатся к вечеру…

– Нет, все в порядке, не переживай. И это… бандита своего спрячь! Не показывай. И где ты такую рожу нашел?! Он одним только взглядом убьет! Ну, все, бай! Как только назначат встречу с Диснеем – позвоню.

Гудок. У нас после того, как кладут трубку – идут короткие гудки, здесь – длинный гудок. Вот казалось бы похожая земля – березки, сосны, трава пахнет так же, как у меня дома… а все-таки это совсем другая земля, чужая. Мелочи, а они все меняют. Другая улица. Другие магазины. Другие кафе. Даже гудок другой. И люди совсем другие.

Кстати, с соседями я практически не общаюсь. Даже не знаю – кто есть кто. В принципе, я тут и прожил-то всего ничего, без году неделю, но все равно… Честно – и желания общаться с соседями не возникает. Зачем мне их знать? Что они мне? Много ли людей, которые живут где-нибудь в многоквартирной башне знают всех своих соседей по подъезду, общаются с ними? Пришел с работы, заперся в своей норке, и… идут лесом все соседи! Если только не мешают жить. Вот так и я – приехал, заехал в ворота, заперся… и вот он, мой маленький мирок, в котором я хочу видеть только тех, кого хочу! По-моему нормальная ситуация. А что там обо мне думают эти самые соседи – да не все ли равно? Забор у меня высокий, ни мне их не видно, ни им – меня.

После разговора со Страусом пошел к Пабло, сообщить, что к нам едет реви… нет, не ревизор. Но что-то наподобие – такая же неприятная свора. Попросил Пабло заняться обустройством гостиной под телесъемки, а Лауру – напечь к полудню пирожков и наготовить несколько чайников кофе – эта телевизионная братия прожорлива, как тараканы, а я все-таки русский человек и не могу отпускать гостей голодными. Не так воспитан. Мировоззрение не соответствует уровню просвещенных стран.

Потом спустился в подвал – пострелял, после чего обрел спокойствие, как если бы перестрелял всех врагов и просто мешающих работать, позанимался на тренажерах, дождавшись, когда вытяжка уберет из помещения пороховой дым, принял душ, и освеженный уселся работать, заказав Лауре на вечер сварить мне борща и испечь пирожки с мясом и зеленью. Борщ варить научил ее я сам – чего-чего, а готовить умею и даже люблю. Готовлю еду похуже, чем стреляю (для настоящего кулинара мне не хватает терпения), но вполне достойно. Лаура научилась просто-таки мгновенно, записав рецепт себе в блокнотик, и самым сложным в этом деле было научить ее правильно выговаривать название. Она постоянно норовила назвать его то «боржч», то «борджеч», то еще как-то особо хитро, так, что и не узнаешь. Я смеялся, она хихикала, но пока не произнесла максимально правильно – я ее не отпускал и заставлял повторять снова и снова, говоря, что в названии половина вкуса этого блюда. Что «борджеч» никак не может быть таким же вкусным, как красный свекольный борщ, в чашке с которым как медаль за заслуги виднеется жирная-прежирная фермерская сметана. И да – свеклы жалеть на надо!

Ничего… я вас научу готовить правильные блюда! Привыкли к своим чертовым гамбургерам и сосискам в тесте! Тьфу!

Хлеб. Это у них не хлеб, а стрихнин какой-то. Они не умеют делать хлеб! Он безвкусный, и с разрыхлителями. Ужасно! Лаура теперь сама печет хлеб – я местную дрянь есть отказываюсь.

Работал до ужина, а потом и после ужина – допоздна. Меня как раз «проперло», текст лился рекой и нельзя было упускать такую возможность. Потом как-нибудь заглючит, вот и отдохну. А до тех пор надо работать. Впрочем, заглючивало меня нечасто.

Лег спать в два часа ночи. Выглянул в окно, посмотрел на залитый светом прожекторов сад и спокойно задвинул тяжелую непроницаемую занавеску. Если кто-то все-таки попытается влезть через забор – там у нас еще и система сигнализации. Заорет, завоет – всех разбудит. А на всякий случай у меня под рукой еще и пистолет – тот самый знаменитый «Кольт 1911».

Люблю я этот пистолет, нравится он мне. Хорошая машинка. Надежный, в руке лежит хорошо, точность на высоте, а уж дырки делает… любо-дорого посмотреть! Глянешь на мишень, и видишь, как эта штука валит какого-нибудь «калеку». Приходите, ребята… я вас угощу!

У меня и «калашниковы» есть, аж два штуки! 7.62 калибра. 5.45 я не люблю. Американцы, как ни странно, любят советское оружие. Хотя – почему странно? Советское оружие лучшее в мире! Кинь «калашников» в грязь, потопчись на нем, достань – и он все равно стреляет. А попробуй это сделать с каким-нибудь американским оружейным чудом – пока не промоешь в бензине, черта с два постреляешь.