Агент влияния

Последней знакомой приметой, несколько кварталов и поворотов назад, была исполинская реклама кока-колы на Брайант-стрит, частично срезанная шлемом, из-под которого смотрела Верити. Теперь они снова были в Догпэтче, кажется, на Третьей улице. Грим Тим, не потрудившись включить поворотник, резко свернул влево, в широкий проулок между низкими заводскими зданиями.

И вот они уже стоят, вибрация прекратилась, в ушах звон от внезапной тишины. За сложенной вдвое сумкой «Мудзи» и дополнением к багажнику «харлея», которое Диксон изготовил на 3D-принтере, что-то зашевелилось.

– Стоять на ногах сможешь? – спросил в тульпагениксовском наушнике Коннер.

Верити с изумлением обнаружила, что дрон стоит рядом – ноги короткие, как тогда в «Фабрикации Фан», торс чуть наклонен назад, как будто он на нее смотрит.

Она сняла перчатки, полученные от Грим Тима, подняла щиток, расстегнула и сняла шлем, опустила маску на шею.

– Узна́ю, когда попробую.

Грим Тим опустил подпорку, и Верити вспомнила, что должна слезть первой. Только сейчас она поняла, как сильно все у нее болит.

Когда он закатывал мотоцикл на подпорку, она отступила на шаг. Колени чуть не подогнулись.

– Осторожно, – сказал сзади Коннер.

Верити поняла, что ее очень крепко поддерживают за локти два манипулятора. Обтянутые чем-то мягким и ничуть не похожие на руки.

Она с опаской сделала шаг. Колени работали как положено.

Грим Тим, по-прежнему в шлеме с опущенным щитком, уже слез с мотоцикла.

– Норм? – спросил ее Коннер.

– Все тело затекло.

Манипуляторы отпустили ее.

– Я возьму твою сумку, – сказал Коннер.

Дрон повернулся к мотоциклу, слегка ошарашив ее видом колесиков на месте отсутствующей задницы. Другим набором манипуляторов он ловко отстегнул сумку от Диксоновой спинки.

– Куда мы? – спросила Верити.

– Мы на месте, – ответил он, раскладывая сумку на баке мотоцикла. Верити глянула, нет ли там давленых мошек, но ни одной не увидела. Потом разглядела их на рукавах одолженной дутой куртки. Расстегнула ее, осторожно сняла.

Грим Тим отдал Коннеру зарядку дрона, потом забрал шлем и куртку. Затолкал их в кофр, снял правую перчатку и крепко пожал Верити руку.

– Спасибо, что довез нас, – сказала она. – И за перчатки.

Он отпустил ее руку, передал сумку, запрыгнул в седло, скатил мотоцикл с подставки и шагами вывел его туда, откуда мог свернуть в улицу. Включил зажигание.

Верити убрала перчатки в карманы худи и забросила сумку на плечо.

– Мне надоело, что никто не говорит, куда я еду.

– Скажу, сразу как узнаю сам, – ответил Коннер, держа зарядку перед собой. – А пока сюда.

Она пошла за дроном.

– Друзья Фан, сделавшие эту штуку, доставили его сюда, – сказал он; Верити не поняла, о чем речь. – Доставили полчаса назад, а так и не подумаешь. Поручили художнику придать ему старый вид. Ссаки на боку как свежие, а вообще-то, нарисованные.

Верити увидела дальше в проулке кубический контейнер, в тени под стеной. Он действительно выглядел так, будто стоит здесь давно.

– Заплатили за парковку. Не эвакуируют, – сказал Коннер. Дрон наклонился и положил зарядник на асфальт. – Тлен показала мне его по пути сюда. – Тихий звук манипуляторов, орудующих в тени. – Когда открою дверцу, свет погаснет, включится, только когда закрою. Как холодильник, только наоборот. – Он распахнул дверцу в темноту. – Буду снаружи, на крыше. Там есть розетка, подзаряжусь.

– Зачем он здесь?

– Чтоб тебе не оставаться на виду. Лечь и ноги вытянуть.

Верити шагнула внутрь, не так высоко, как у Фан. Там куб стоял на паллетах, здесь вроде бы прямо на асфальте. Дрон закрыл за ней дверцу. Зажегся полупрозрачный потолок.

Та же обстановка, но с циновочным эквивалентом запаха нового автомобиля. Тот же диванчик с низкой спинкой и почти без ножек, тот же низкий деревянный столик перед ним, на столике – белый полиэтиленовый пакет из «Севн-Элевн». Из пакета торчали красные пластиковые крышечки бутылок с питьевой водой. Верити заглянула, что там еще, увидела пригоршню протеиновых батончиков, две маленькие упаковки вяленого мяса, пакетик чипсов из морской капусты.

Повесила сумку на знакомый алюминиевый крюк, сняла кроссовки и поставила на пластиковый лоток.

Зашла в уборную, задвинула бумажную дверцу и воспользовалась унитазом. Никаких политических граффити. Стены выглядели так, будто их никогда не касалась человеческая рука. Возможно, так оно и было. Верити закрыла глаза, увидела автомобильную пробку. Встала, унитаз, как она и ожидала, сам спустил воду.

– Я здесь, – сказал Коннер, когда она мыла руки. – На крыше.

Появилась трансляция: вид с крыши куба в сторону Третьей улицы. Проехала полицейская машина, потом юпиэсовский фургон.

– Здесь есть камеры? – спросила она.

– У тебя в очках и в дроне.

– Не слышала, как ты залезал. – Она вышла из туалета, задвинула дверцу, шагнула к серому диванчику.

– Я и зарядник поднял лебедкой, ты тоже не слышала.

Трансляция исчезла.

Верити сняла худи и твидовый жакет, повесила их на тот же крюк, что и сумку, села на диван, а сумочку положила на столик, рядом с пакетом.

– Выяснил, что происходит?