Агентство БАМС

Пропев сии слова, Шульц крутанулся вокруг собственной оси, зорко оглядывая зрительный зал. На Оболенскую он старался не смотреть, ибо только что невольно сознался в том, что не давало ему покою с самого утра. Оркестр продолжал играть, зрители внимательнейшим образом наблюдали за событиями на сцене, и даже в ложе княгини, что просматривалась с места Шульца, как на ладони, и Ее Высочество, и соглядатаи полностью сосредоточились на представлении.

— Ах, что же сразу не признались в этом?

— Зачем же сразу, если нынче говорю?

Весьма недурственно получилось, решил Петр Иванович, хаотично двигаясь меж декораций. Оболенская следовала за ним, пытаясь не отставать и вышагивать аккуратно супротив. Ну, или позади, в зависимости от того, поворачивался ли кругом Шульц или же нет.

— Признанье ваше мне ночами сниться будет!

— Поверьте, милочка, от вас — да не убудет.

Краем глаза лейб-квор успел заметить какое-то движение за кулисами, посему, схватив Настасью Павловну за руки, он сделал то, что позволило ему закончить сцену весьма эффектно: впившись в манящие с того самого мгновения, как Настасья Павловна свалилась на него с дерева, уста, лейб-квор сорвал аплодисменты зала и, привлекши девицу к себе крепче, шепнул:

— Здесь небезопасно, советую вам покинуть «Розу», с остальным управлюсь сам.

Шульц осознавал, насколько в этом его «советую» сокрыто много всего. От желания умолять Оболенскую немедля испариться до потребности, чтобы она осталась рядом. И видя в глазах ее решимость, протест и согласие, не уставал поражаться смелости этой удивительной девицы.

— Я иду с вами, — на этот раз тише повторила Настасья Павловна, то ли растерявшись от его фривольного поведения, то ли понизив голос почти до шепота, чтобы их никто не расслышал. И добавила увереннее: — Я иду с вами!

— Черт с вами снова, — не сдержался Шульц, злясь прежде всего на самого себя за неуместную радость от того, что Оболенская остается подле него. — Но в следующий раз…

Что же такого случится в следующий раз договорить он не успел. Из ложи княгини раздался какой-то лязг, следом за ним отборные ругательства, а вишенкой на торте — женский визг. И как смел надеяться Шульц, верещали вовсе не служители Охранного.

— Держитесь рядом! — выкрикнул Петр Иванович, уже ни капли не таясь. Острым взором успел приметить, как человек в плаще, в котором он не далее чем в начале представления ошибочно признал Фучика, выскакивает из ложи и устремляется к боковой двери, ведшей в фойе. — В погоню!

Азарт гончей, почуявшей след лисы, возобладал над Шульцем, помчавшимся за преступником. В эти мгновения он не думал о том, поспевает ли за ним Оболенская. И о том, что же случилось с княгиней он тоже не мыслил. Приметил лишь то, что Ее Высочество живы и обмахиваются веером. И было от чего — агенты Охранного обступили княгиню плотным кольцом, не подпуская никого.

«Поздно!», — мрачно подумал Петр Иванович, толкая перед собою на бегу дверь и выскакивая в фойе. Он слышал позади себя легкие шаги Настасьи Павловны, и благодарил Господа, что ему в компанию досталась действительно юркая девица. Мчась по пустынным помещениям «Ночной Розы», Шульц осознавал, что и в этот раз упустит преступника, и это придавало ему сил.

— Петр Иванович! Постойте! Мы его упустили! — выкрикнула позади Оболенская, когда они выбежали из «Розы» и миновали ярко освещенную подъездную аллею. Далее располагался огромный парк, где, вероятнее всего, и укрылся злодей, и соваться под его мрачную сень было не только необдуманно, но даже опасно. Приостановившись, лейб-квор тяжело оперся рукою о чугунный фонарный столб и прикрыл глаза, борясь с желанием расхохотаться.

Этот преступник начинал действовать ему на нервы. В который раз он уходил у него из-под носа в тот самый момент, когда Шульц уже был уверен в том, что уж теперь-то его изловит. Что же это за мистическая личность такая?

— Идемте, Настасья Павловна, — все же совладав с приступом так и не начавшегося веселья, проговорил Петр Иванович неожиданно спокойным даже для самого себя тоном. — Нынче паромобиля за мной не прибудет, придется нам с вами прогуляться по Шулербургу пешком.

И он подошел к Оболенской, галантно подставляя ей руку. Взгляд лейб-квора остановился на губах Настасьи Павловны, которые сегодня он познал на вкус. И в мгновения эти, когда Шульц смотрел на Оболенскую, а она смотрела на него в ответ, думать Петру Ивановичу хотелось только об этом сорванном украдкой поцелуе, а вовсе не об убийце, который сегодня зашел столь далеко, что оставлять это и далее без должного внимания было кощунством.