Агентство БАМС

— Вот и славно, — ответствовал Шульц, блаженно прикрывая глаза. После чего встрепенулся, ударяя себя по лбу: — Я же совсем позабыл предупредить в агентстве о скором своем отбытии в Баден-Баден! Кабы не стали рассчитывать на мое присутствие в ближайшие дни.

— Я уже отправила телепарограф. Нынче же утром, — улыбаясь какою-то загадочной улыбкой, свойственной ей во времена, когда носила она его детей под сердцем, заверила Шульца Настасья.

— Вот и славно, — вновь прибавил Петр Иванович, с обожанием глядя на супругу и гадая, ошибся ли он в своем подозрении или нет.

Вот и славно. Это были главные слова, так или иначе звучавшие под сенью дома четы Шульцев, что порою представлял из себя место шумное, но приветливое, куда хотелось возвращаться раз за разом. И где неторопливо текла жизнь, от утра до вечера, от понедельника до воскресенья и от января до декабря.

Нынче же, когда вечер постепенно превратился в ночь, Петр Иванович и Настасья Павловна были счастливы совершенно по-особенному. Каждый по-своему и одновременно с одинаковой силою.

А в саду зрел ранет, и запах этот заполонял собою все вокруг. И хотелось вдыхать его полною грудью, так же, как вдыхали они всем своим существом счастье, что пронизывало их жизни с того самого дня, как встретились они под старой лодкой.

И оба знали, что завтра наступит точно такой же счастливый день, и будут они вместе в череде таких дней до конца своих жизней. Но сейчас совершенно не хотелось об этом думать. В яблоневом дурмане, рядом с женщиной, которую любил больше жизни, Петру Ивановичу вообще всегда думалось не особо трезво.

И в этом тоже состояло его маленькое огромное счастье…