Агентство Пинкертона

Молли отвела осторожно желтые руки Анны Адамс от ее худого заплаканного лица. Она подняла ее, обхватив за плечи, и, обнимая за плечи, увела с собой.

— Сядьте. Этот человек — мой друг, его не надо бояться. Не плачьте. И расскажите мне все. Говорите тихо. Не плачьте. Я хочу вам помочь.

Лицо женщины стало тверже.

— Я верю вам, мисс… Я расскажу… — Она замолчала, опять оглядываясь на Крейна.

— Вам все-таки лучше уйти, — тихо сказала Молли.

Крейн взглянул на часы и ужаснулся. Кэри! Жаль расстаться с Анной Адамс, но Кэри!

В холле Джордж Киннер, крупный, расплывшийся человек, надевал, отдуваясь, пальто.

— А!.. Постойте… Вы и есть тот, который приехал с молоденькой мисс? Матушка мне рассказала… Так вот, — свиданий, понимаете, никаких; пока даже адвокату. Знаю, знаю, — жених, но что я могу! Если б жених по крайней мере был аферист или взломщик. А с тех не спускают глаз. Жаль, жаль… Как же, я понимаю — любовь… Ну вот, опять опоздал…

На повороте в переулок Киннер махнул рукой. Крейн приступил к поискам гостиницы, в которой остановился Кэри.

* * *

— Для того, чтобы повесить гражданина Соединенных штатов, — сказал Кэри, захлопывая дверцу экипажа, — требуется не менее двух свидетельских показаний. Сейчас мы… настоятельно советуем одному человеку… подтвердить некоторые данные… Как только соответствующая бумага будет подписана, вы отвезете ее мистеру Мак-Парланду.

— А если он не подтвердит?

— Знаєте, на месте Адамса я подтвердил бы все, что угодно, ради того одного, чтобы меня посадили в другую камеру.

«Ах, Адамса… — подумал Крейн, — так вот что такое Анна Адамс!..»

Вслух он сказал:

— Должно быть, в этой камере сыро, сэр?

— Возможно. Во всяком случае, в этой камере — Гарри Орчард.

Вежливый человек с короткой резиновой дубинкой вел Кэри и Крейна через двор, по лестницам и коридорам. Крейну казалось, что воздух не проникает сквозь небо, стоящее над тюремным двором. По коридору через каждые восемь шагов — дверь, вдавленная в стенку. С каждой дверью, ощущение удушья росло, быстро приближаясь к галлюцинации. Крейну казалось теперь, что за каждой дверью человек бьется и дышит раскрытым ртом, как рыба, вытащенная на сушу.

— Вы будете молчать, — шепнул Кэри, — и сядете в самом темном углу.

В камере скудный электрический свет неприятно смешивался с дневным светом, затемненным решеткой. На койке, свернувшись, лежал человек. У стола сидел другой — рыжеватый, лет сорока, в синей блузе. С выражением мучительной, сумасшедшей растерянности он следил за движениями вполне приличного джентльмена с портфелем. Обладатель портфеля помещался за тем же столом и говорил голосом человека, которому давно наскучило повторяться.

— Итак, мы возвращаемся еще раз к тому, что в салуне вы подсели к столику Орчарда. Вы припоминаете даже, что заказали себе…

— Сода-виски, сэр, — как же…

— Ну, вот видите: сода-виски. Вам остается припомнить последующий ваш разговор с Генри Орчардом. Подумайте, Адамс.

Адаме послушно обхватил ладонями лоб.

Кэри пригнулся к плечу джентльмена с портфелем.

— Как дела, Гудинг?

— Лучше. Сегодня, пожалуй, кончим.

Стефан Адаме поднял посеревшее лицо. С левой стороны глаз и щека быстро и мелко подергивались.

— Нет, — сказал он тоскливо, — не помню я этого… не могу…

Койка протяжно скрипнула. Лежавший встряхнулся и сел, поджав ноги. Это был очень маленький человек с большими ушами, срезанным лбом и беззубой челюстью идиота. Крейн ощутил знакомую тошноту еще прежде, чем понял, что знает этого человека. Орчард — негодяй с лошадиной подковой, уродец на рельсах железной дороги Чикаго — Барлингтон — Квинси!

— Ну-ка, Гарри, мой мальчик, — поощрительно сказал Гудинг, — напомните ему хорошенько этот самый ваш разговор.

Орчард голубоватыми глазами уставился на соседа по камере; левая щека Адамса задергалась быстрее.

— Как же… Тебе еще, старина, принесли твое сода-вис-ки. Тут я и сказал: «Присоединяйся, старина, — сказал я, — Билли Хейвуд тебя не обидит. Нынче же, — я сказал, — столкуемся с Хорти»… Только ты струсил, Адамс. Видит бог, струсил…

Гарри Орчард покачал головой. Он говорил туго, огромной челюстью прожевывая слова.

— Расчет простой, — сказал Кэри, — вас будут судить за укрывательство, если вы подтвердите показания Орчарда; если вы станете их отрицать, вас все-таки будут судить — по всей вероятности, за убийство.

— Заметьте, — добавил Гудинг, — губернатор не любит шутить.

Он вынул из портфеля аккуратно переписанный лист, на котором недоставало только подписи Адамса.