Агентство потерянных душ (СИ)

Мылась Маша полчаса - никогда она столько не мылась. Измылив целый кусок на тело и волосы, она измылила второй на стандартные юбку и футболку, затем, морщась от отвращения, напялила мокрую, стремительно охлаждающуюся одежду и тенью, ни на кого не глядя, проскользнула через медблок и холл в трансферную, села на кресло и через мгновение чуть не застонала от удовольствия - она была в своём собственном, родном носителе и своей собственной родной одежде.

Квинт не обманул - за её носителем ухаживали, поэтому двигаться было легко и приятно. Её никто не преследовал, никто за ней не следил. И действительно, зачем? Ноги завтра сами принесут её в офис Директора планетарного БИМПа. И что самое позорное, заставляющее её холодеть - она не могла понять, знает ли Директор об Онассисе внутри себя? Делает он всё это, чтобы не гнать волну и не устраивать на базе вселенские разборки, или же он старается спасти самого себя от присутствия Ари.

Дома она выговорилась мужу, как могла, но Гектор никак не мог помочь Маше.

- Ну не убьёт же он тебя, в конце концов, - наконец, высказался он, - Максимум, что произойдёт - ты не найдёшь ответа и продолжишь расследование.

- Потеря носителя - не самое плохое, что может со мной случиться, Гек... Вспомни хоть бы электронную тюрьму, которую он может восстановить и начать сажать туда неугодных режиму заново. Я буду первая, поверь мне. Мы с Шостаковичем будем первыми.

- Давай так. Если что-то пойдёт не так - я постараюсь помочь и задействую Лиса. Уверен, Лис сможет что-то сделать. Твоя же работа - просто пойти к меморизатору и узнать всё, что там можно узнать. Этого же ждёт от тебя и Квинт.

Но тревога Маши никак не исчезала. И она знала, почему беспокоится - её беспокоил не Квинт, а её терра инкогнита, Леттуа Гири. Господи, она даже не знала, что означает "Леттуа Гири". Цивилизация, город, планета?

Ночь не дала Маше ни отдыха, ни ответов, и уже к десяти утра ноги понесли её в офис, в трансферную комнату, в новый неудобный носитель, к кабинету Директора.

Несмотря на то, что было ещё только одиннадцать часов, Директор её принял. Он даже не спросил, что она решила.

- Пойдём, - махнул он рукой, и в сопровождении двух уже известных ей охранников они прошли по уже известному Маше маршруту к покрытому чехлами меморизатору. Директор указал пальцем, и охранник скинул чехол, взметнув в воздух кучу пыли. Перед Машей предстали знакомые пластинки и маска-окуляр.

Послышался шум шагов, Маша обернулась и увидела, как в сопровождении двух охранников в комнату вошёл Карлос Альпеджио. Ну что ж, понятно. Терпеть провал - так уж всем сразу.

Техник, что пришёл вместе с ними, пошуровал сзади короба меморизатора и через минуту вынес оттуда маску, подобную Машиной - только на длинном проводе. Директор сел на стул и стал отщёлкивать крепления. Маша поняла, что он будет видеть то же, что и она.

Что делать, объяснять было не нужно. Маша села, щёлкнула тумблером и, прежде чем начать, оглянулась на Директора. Техник подошёл к ней и закрепил на Машиных висках и запястьях маленькие датчики.

- Это детектор лжи, - сказал Квинт, явно наслаждаясь своими, явно очень остроумными для него самого, придумками.

Затем он движением пальца выпроводил охрану и техника из кабинета, но тут же, видя, как охрана уводит массажиста, приказал:

- А Вас, мистер Альпеджио, я попрошу остаться. Вы мне нужны здесь. Посмотрим-ка, что будет происходить.

Маша с Альпеджио остались наедине с Директором. Обстановка сквозила чем-то тягостным - но не для Квинта, который чувствовал себя с Машей и Карлосом абсолютно свободно и даже слегка игриво. И правда - чего ему бояться?

- Так что - бороться и искать, найти и не сдаваться, - прокомментировал Квинт, - начинай, но помни: если ты не найдёшь какую-то схему аппарата для расщепления личностей или что бы то ни было ещё там, я попрошу вмешаться предположительно компетентных в лечении предположительно шизофрении людей.

- К чёрту, - непонятно к чему прошептала себе под нос Маша и сунула лицо в маску прибора.

Перед глазами мелькнули события последнего часа, но Машу они не интересовали: собственная жизнь более не интересовала её. Пробежав проторённой тропой через юность и детство, она с разбегу нырнула в рождение, с закрытыми глазами проплыла через схватки, вынырнула Виолой, но не остановилась стряхнуть воду времени с волос, а заправским спринтером рванула в уже известные области.

За окном её спорткара промелькнули Настя, викинг Свен, Кабибр и другие персонажи её собственной, но будто бы уже такой нереальной жизни. Наконец, она минула своё пещерное племя, и только собралась увидеть врата этой цитадели вселенского счастья и разума, как...

Перед глазами Маши стояли бесплодные земли какого-то неведомого прошлого - скалы под низким серым небом, по которому гуляли молнии на многие сотни километров вокруг.

- Ты ушла не туда, - услышала она голос Квинта.

"Соберись, Маша, - вдруг проявился на фоне её сознания Шостакович, - помни, что сказал Квинт: Леттуа Гири это инверсия".