Агентство «Вечность не вопрос» (СИ)

– Не дави интеллектом, Вельзевул. Я читала Ницше. – мысленно вспомнила добрым словом нашего преподавателя, который умер, когда я была на втором курсе. Мужик так любил родной университет, что обратился после смерти в привидение, и бродил по коридорам, повторяя мудрость философов. Меня во время обучения изрядно бесила его привычка появляться из стен и цитировать Канта, Гегеля или Ницше, а еще бесило, что кроме меня на потоке его никто его не видит. Кто же знал, что пригодиться.

– Уверен, это я придумал первым. – высокомерно заявил он в ответ, дернув плечом: – Ты желаешь заключить новую сделку? Я могу дать тебе так много: я сделаю тебя самой желанной женщиной на этой планете, ты обретешь божественные таланты, я подарю тебе любовь бессмертного.

Я фыркнула, любовь, морковь, секс, помидоры. Мне давно не четырнадцать, чтобы я повелась на всю эту чушь. Свечи танцевали в кромешной темноте, источая розовый аромат. Люц в глубине души был романтиком.

– Нет, спасибо. Я бы хотела проводить тебя обратно в твой мир, – помахала ножичком, демонстрируя серьезность намерений. Вельзевул не мог не знать, что я не падка на обещания сладкой жизни, или бы давно уже ходила под каким-нибудь демоном, выполняя его прихоти. Но предложениями сыпал привычки ради. В конце концов он демон, а они соблазняют.

– А ты, Джин? – Вельзевул подошел к краю круга, как если бы с легкостью мог его переступить. Не мог, даже демон его силы не был в состоянии мгновенно состряпать себе тело. – Не желаешь заключить сделку? Я дам тебе то, о чем ты мечтаешь больше всего на свете.

Джин за моей спиной тихонько вздохнул, а в меня ударила чистая, всепоглощающая тоска такой силы, что захотелось свернуться калачиком и прорыдать сотню лет к ряду. Это еще что за черт? Мы с огненным созданием переглянулись, кажется, не только я заметила возникший между нами эмоциональный канал.

– Ты не сможешь этого сделать. Ни ангелам ни бесам не под силу вернуть мне утраченное.

– И ты согласишься довольствоваться обрезками, жалкими остатками совершенства огненной души, когда я предлагаю тебе целое? Я могу очистить с нее налет темноты, восполнить пробелы, вернуть память и даже лю…

– Уходи, Вельзевул, – устало перебил его джин. – Со своими бедами я разберусь сам. Разбирался же последнюю тысячу лет. Или тебе помочь исчезнуть?

– Какой же ты дерзкий, огненный смерч. Для того, о ком в этом мире почти забыли.

– В отличие от тебя, мне не нужны люди, чтобы существовать.

– Один, вполне определенный человечек тебе нужен… я бы на твоем месте… –

Договорить ему не дали.

– Изыди, – джин сказал одно слово. Одно короткое слово, а печать под ногами верховного демона обратилась в зыбучий песок, потянула его вниз. Лопнула тога, срываясь с мускулистых плеч, рассыпались идеально уложенные волосы, а идеальное лицо исказилось в яростной гримасе. Не то, чтобы я питала к Вельзевулу жалость или признательность, но сугубо из практических соображений повторила слова изгнания, отправив его обратно в преисподнюю.

– Ну что, домой? – бодро предложил мне джин, не уточняя впрочем, что он понимает под понятием «дом».

– Домой. – тупо повторила за ним.

[1] Ф. Ницше «Злая мудрость. Афоризмы и изречения» (nietzsche.ru)

***

Ехали мы на машине-развалюхе, в которой нашлось местечко и для нового пассажира. На ковре-самолете я отказалась лететь наотрез, да и джину, судя по всему, требовалось время, чтобы смириться с обретением человечности. Я не просто так оформила наши взаимоотношения в подобный контракт, Москва могла не выдержать всесильного магического существа, наделенное бессмертием и Бог знает какими еще возможностями. А так впечатляющая сила Файралаха была слегка разбавлена моей человеческой сущностью, а потому он больше не мог превратиться в песок. Хотя, подозреваю, все еще был способен швыряться огненными шарами.

Только что расправившаяся с нашествием ангелов, компания наша выглядела довольно жалко. Инна рассматривала сломанный и неправильно сросшийся палец, Люцик стеклянным взглядом смотрел на дорогу, потому что все еще не мог поверить, что мы победили. Велыч впал в состояние комы, не реагировал на звуки и шлепки по восковому лицу. Как практик, который призвал его, я понимала, Велыч просто перенапрягся, стирая нас с реальности, что доступна вычислительным машинам, вот и лежит – восстанавливается.

Единственный, кто, казалось, наслаждался поездкой в вонючем транспорте Люца, был джин.

– Мне приходилось наблюдать эти чудесные машины, но я еще никогда не был внутри ни одной из них, – с восторгом молвил он, прижимаясь в моему боку. Он бы меня себе на колени посадил, будь у него такая возможность, но хмурый Алехандро выступил внезапным блюстителем норм приличий.

– Напомни мне, почему он теперь с нами? – раны на теле инкуба зажили, он был грязен, опустошен энергетически, в разорванной одежде.